— Мотор! Пускайте карету! Марлен, держи шары выше… НАЧАЛИ!
Бабах!
Шары, закрывавшие лицо, которое, как лицо Елены Троянской, могло бы послать на смерть квинтильоны кораблей, отлетели, и оно явилось в своем великолепии.
— Стоп! Отлично! Проявите это!
— Нет, Джо! Мне кажется, я мигнула левым глазом. Давай еще раз!
Надули новые шары, карету и лошадей отвели на стартовую разметку.
— МОТОР!
Джо прицелился…
— НАЧАЛИ!
Бабах!
— Джо, прости. Нижняя губа вздрогнула…
Так продолжалось до тех пор, пока не кончился гелий; я уже боялась, как бы глаз не подвел Джо. Ну, еще раз…
Бабах!
Много лет спустя фон Штернберг напишет: «Ни взмаха ресниц, ни малейшей дрожи в ослепительной улыбке не зафиксировала камера, хотя момент был такой, что любой другой человек, кроме этой незаурядной женщины, трепетал бы от страха».
Это действительно был потрясающий момент. Он всплывает в памяти ярко расцвеченным; впрочем, игра света и тени, которую отобразила операторская камера фон Штернберга, заставляла вас забыть, что фильм черно-белый, и ваша зрительная память хранила его как цветной.
Десятки монографий, сотни лекций посвящены поиску внутреннего смысла фильма, доказательству одержимости фон Штернберга и его пониманию Дитрих. Его пониманию самого себя в роли ее пожилого любовника, которого использовала, унижала и обманывала эта бессердечная падшая женщина. Некоторые умники договорились даже до того, что, мол, доказательством того, что здесь изображен фон Штернберг, были усы Лайонела Этвила. Все эти глубокие исследования доказывают только одно, по крайней мере для меня: лишь очень богатый материал может породить такое количество разнообразных интерпретаций; все они, может быть, и точны, однако ни об одной из них этого нельзя сказать с полной уверенностью. Спустя годы моя мать приходила в бешенство от каждой новой диссертации о параллелях между отношениями Дитрих/фон Штернберг и фильмом «Дьявол — это женщина». Читая их, она восклицала:
— Что? Нелепый коротышка, который играет полицейского, — это Джо? Они понимают, о чем говорят? — Она читала дальше и качала головой: — Радость моя, это уж слишком! Послушай: «Когда Этвил, несмотря ни на что, признается ей в любви, ответ Дитрих звучит, как кинжал, который постановщик фильма фон Штернберг вонзает в самого себя! «Ты всегда за любовь принимал тщеславие!»» Невероятно! Строка из сценария для них реальность? Могу я подать в суд на этих людей? Как можно позволять им писать о том, чего они абсолютно не знают? Они себя вообразили Господом Богом? Возмутительно!.. Ничтожные