Были обманы, в которых я участвовала, были такие, в которых мне отводилась роль зрителя, и были те, которые совершались ради меня. Но мне предстояло еще вырасти, прежде чем я стала различать, что есть что.
— Радость моя, закажи еще пива, и нам нужно масло. — Она отпихнула пустое блюдо в сторону и принялась за единственный сэндвич, который позволяла себе Дитрих — громадный «клуб». — Я придумала новое имя для этой кошмарной лошади — Миссис Когда-то-Майер-теперь-Дочь-Селзника!
Мистер Селзник был занят написанием своих знаменитых заметок:
28 апреля 1936 г.
Дорогой Боли [Болеславский]:
У меня нет больше сил выносить это критиканство, основанное на убеждении, что актеры лучше разбираются в сценариях, нежели я; меня беспокоят, тревожат и выводят из равновесия телефонные звонки, которые нынче сыплются на меня… актеры объединяются и нападают на меня по поводу сценарных эпизодов; был бы признателен, если бы ты поговорил по душам с Марлен и Буайе, вместе или по отдельности, и рассказал им, против чего мы с тобой выступаем… Фильмы Марлен известны своей ужасной литературной основой, а Шарль пусть еще снимется в выдающейся американской картине. Ни тот, ни другая еще не сделали ни одного фильма, сравнимого с любым из тех пятнадцати, что сделал я в последние годы. Скажи им это от меня, и очень решительно. Настало время раскрыть карты, и я абсолютно готов к этому, потому что не собираюсь и тебе не желаю шесть или семь недель выносить эту абсурдную ситуацию. Я предпочел бы, чтобы ты накричал на них; я стану уважать тебя гораздо больше, если ты превратишься в фон Штернберга, не допускающего никакого вмешательства… Впервые за всю свою продюсерскую карьеру я вынужден иметь дело с таким безобразием, о котором я годами только слышал, но не сталкивался лично, и мне понадобится твоя помощь и твоя жесткость, чтобы все это преодолеть. Разъясни актерам, что если они предпочитают дуться, тащить на съемку свое дурное настроение и играть вполсилы, то я вполне готов и к этому и не собираюсь добавлять новые сотни тысяч к баснословному бюджету картины, чтоб только потрафить их темпераменту, а выпущу фильм именно таким, каким они его делают… Если они всего лишь выполнят свою работу и сыграют, как надо, этого будет достаточно. Это все, за что они получают свои сверхвысокие гонорары.
Я всегда думала, что причиной того, что Селзник и Дитрих так не любили друг друга, было их сходство в главном. Оба фанатично стремились к совершенству, не сомневаясь в своих возможностях, блистательные, когда их фанатизм работал им на пользу, и совершенное несчастье для других, когда этот фанатизм оказывался неуместен. Селзник был удивительно наивен для такого сильного человека. Он генерировал нескончаемый поток энтузиазма и энергии, которая казалась стержнем его существа, абсолютно убежденного, что он один может сотворить «шелковый кошелек из свиного уха».