– Превосходный эль, – театрально промурлыкал он и вперил в меня свои фонари. – Понимаешь, если я буду платить за эту хату, то денег на выпивку в баре у меня уже не останется.
Это, конечно, не тема, если он так и будет набухиваться дома. По мне, в отпуске так не пьют, но если ему нравится – дело его.
Вечером мы решили предпринять вылазку в студгородок, провести инвентаризацию прямо на месте естественных залежей. Сели на «У-бан» и доехали до станции «Университет» просто потому, что на этой остановке сошла большая часть попутных пташек. Мы прошлись немного и засели в итоге в месте под названием «Шиллинг-салун». В большом баре стояло множество столов для пула. Место было очень характерное, пожалуй даже слишком. Какой-то немецкий пацаненок рассказал нам, что это пивная Гитлера – он был здесь завсегдатаем, когда впервые переехал в Мюнхен.
Короче, там мы и набухивались потихоньку, только теперь вдали от обезумевших фестивальных толп[35] просто сидели себе в старой пивнухе Адольфа. Довольно быстро мы перешли на стаут, только Билли притормаживал, помня о предстоящем поединке. И конечно же, Джус Терри выдавал бедняге по первое число.
– Да ладно тебе, Биррелл, вояка гребаный, ты же вроде как в отпуске. Давай для поднятия настроения, – говорил он, с презрением глядя на апельсиновый сок Билли.
Тот лишь улыбнулся.
– Позже, Терри. Приходится следить за собой. У меня, между прочим, бой через несколько недель. Ронни Алисон взбесится, если я не буду поддерживать форму.
– Вы его послушайте. Прямо портрет кисти Рембрандта. Хуй его с холста стянешь, – рассмеялся наш кудрявый кавалер.
– Не гони, Терри. Меня еще ни разу в жизни не укладывали, а будь ты моим тренером – уж я бы навалялся, – отпарировал Билли и взглядом дал понять, что разговор окончен.
Это правда. Мы все гордились Билли. Ронни Алисон предостерегал его, чтоб он держался подальше от нас – от выпивки, клубов, футбола, – но Билли по хуям его предостережения. Такой вот он, Биррелл. Он мог принять удар и ответить на него, не то чтоб это слишком часто случалось с его заторможенностью. Полагаю, я уже давно взял на себя роль его ходячей совести, потому и встрял.
– Ты прав, Билли, не парься, – подбодрил я его и повернулся к Терри: – Ты же не хочешь, чтоб Билли рисковал ради пары кружек. Проблема нашего отпуска вот в чем, – продолжил я, – слишком много пойла и никакой ебли.
Все равно меня никто не слушал. Терри с Билли вовсю гоняли шары, а Голли заценивал девчонок, что работали за стойкой.
– Хорошо, что еще Гитлер не пожаловал, – пошутил я после того, как Билли не попал своим полосатым шаром, – а то б еще попытался, сучара, аннексировать наш стол.