Франклин выбился из сил. Куда она могла пойти, черт ее подери? Завтра вечером концерт. Придется постараться, чтоб инцидент не проник в газеты, иначе Тейлор ее просто вышвырнет. Он взял обложку ее последнего альбома, на которой красовалась обработанная в фотошопе свежая, здоровая Катрин. На письменном столе своего номера он увидел ручку и с дикой злобищей нацарапал поверх нее ЕБАНЫЙ РОТ.
– Овца овцой, – ядовито сказал он ее улыбающемуся портрету.
Теперь этот прием гребаный, который для них организовали устроители Эдинбургского фестиваля. Что он им там скажет?
Когда Терри проголосовал и такси остановилось, Катрин занервничала. Выпить в пабе напротив – это одно, а вот если ты оказываешься в одном такси с этим парнем – ставки растут. Но когда он открыл перед ней дверцу, в лице его было столько надежды и дружелюбия, что ей ничего не оставалось, как сесть. Пока она пыталась собраться с мыслями, людные улицы проносились мимо, а он все болтал и болтал без умолку. К ее счастью и облегчению, сошли они в пределах старого города, хотя район казался не таким шумным и богатым.
Они доехали на такси до Лейта и пошли в паб на Джанкшн-стрит. Будучи сам из западной части города, Терри рассчитывал, что здесь было меньше шансов нарваться на знакомых. Он заказал еще пива. Вскоре Катрин была пьяна и обнаружила, что от лагера у нее развязывается язык.
– Я больше не хочу ни ездить в турне, ни записываться… – разволновалась она, – я чувствую, что моя жизнь мне не принадлежит.
– Понимаю, о чем ты. Эта сука Тони Блэр хуже, чем Тэтчер, задрота та еще. Это он эту хуйню с Новым курсом заварил. Ты должен работать восемнадцать часов в неделю, или суки перестают выплачивать тебе пособие. Вкалываешь на всяких гондонов восемнадцать часов ни за хуй. Рабство ебаное. Что за дела такие? Скажи пожалуйста.
– Не знаю…
– У вас такого нету. У вас этот есть, который его фачит, тот, с волосами…
– Президент Клинтон…
– Ну дык. Да, эта Моника ему отсосала, так он пошел к Тони Блэру и говорит, можешь, говорит, заменить мне эту Монику, если поможешь мне бомбить этого гондона Милошевича.
– Чепуха какая-то, – закачала головой Катрин.
Терри больше верил в силу аргумента, нежели в его точность и достоверность.
– Ну конечно, это они хотят, чтоб ты так думала, суки эти. Я все это слышал от чувака в пивнухе, чья сестра вышла за одного высокопоставленного госчиновника в Лондоне. Они стараются утаить от нас все сведения. Придурки, ни фига у них не выйдет. Новый курс, моя задница. Дело вот в чем: не люблю я работать. Окна я мою, только чтоб Алеку Почте помочь. Грузовички с соком – вот это была моя тема. Полностью моя должность называлась «продавец прохладительных напитков». Меня рассчитали еще в восемьдесят первом. Я на грузовичках чего только по району не развозил: «Хендриз», «Глоуб», «Барз»… теперь вроде только «Барз» и остались. Они остались на плаву из-за «Айрн-Брю». Так эти суки с биржи труда что придумали – поворачивается ко мне и говорит: мы найдем тебе работу, будешь соки продавать.