Катрин смотрела на двух молодых шотландок и вспоминала Мерилин Уоттс, светловолосую заводилу из ее школы в Омахе. Потом Мерилин превратилась сразу в двух блондинок, тех, что смотрели на нее с постели, лежа по обе стороны Лоренса Неттлверта из «Синдиката любви». Он был ее женихом. Потом это видение растаяло, а молодые эдинбургские девушки стали олицетворением того, что она потеряла. Вчера, в таблетках, ей нравилась их молодость, сегодня она сама жаждала быть молодой. Она хотела вытошнить все, что она употребила. И все же…
И все же вчера ночью ей было так здорово, что все это, в сущности, не важно. В голове вспышкой промелькнула мысль: надо чаще выбираться на люди.
И вот она разговаривает с Лизой о том, о чем раньше никогда не говорила. Речь сначала зашла о музыке, потом они переключились на поклонников, потом на безумных фанатов.
– Так тебя преследовали, Катрин? Пиздец, наверное, как страшно, – сказала Лиза.
– Да, было довольно ужасно, я полагаю.
– Ебанутый, должно быть, на всю голову, – сказала Шарлин с неподдельной злостью.
– Да, по-своему, когда у меня завелся преследователь, я об этом много читала. Жалко их, их на самом деле лечить надо, – сказал Катрин.
В ответ на это замечание Терри презрительно фыркнул.
– Да знаю я, как их вылечить: ебало разбить, и все. Ебанько, бля, я б им такое лечение прописал!
– Они ничего не могут с собой поделать, Терри, это наваждение, – повторила Катрин.
Терри присвистнул с сомнением.
– Американский бред. У меня бывают наваждения, – он стукнул себя в грудь, – у всех бывают. И что теперь? Всего-то подрочил на нее, и пожалуйста, готов к следующему наваждению. Какой охуевший станет стоять на улице, на морозе, в ожидании, что выйдет тот, кто и выходить-то, может, не собирается? Ответьте мне, кто сможет. – Он с вызовом оглядел сидящих за столом. – Ни хуя вы не ответите. Жизни они не видели, упыри ебаные, – закончил он и опрокинул в себя бутылку пива. Потом повернулся к Алеку, который рассказывал Рэбу про пенсию по инвалидности, которая ему причиталась: – А тебя когда-нибудь преследовали, Алек?
– Не дури, – угрюмо отрезал Алек.
– Преследовала парочка барменов, которым хватило ума открыть тебе кредит, а, Алек? – выступил Рэб.
Алек закачал головой и потряс пивной бутылкой, призывая к вниманию.
– Вся эта мура – вся американская, – начал он, потом внезапно вспомнил что-то и повернулся к Катрин, – без обид, старуха.
Катрин сдержанно улыбнулась.
– Чего уж там.
Терри задумался.
– А ведь с Алеком не поспоришь, Кэт, в наши дни весь гемор в мире из-за гребаных янки. Я не хочу тебя опускать, ничего подобного, но факты приходится признать. Вот, например, вся эта поебень с серийными убийцами: что еще за моду взяли? – выставил Терри вопрос на обсуждение. – Жалкие упыри, охотники за славой пытаются сделать себе имя.