Пошатываясь, Катрин Джойнер вышла на сцену «Инглистона». Это был самый долгий путь к микрофону за всю ее карьеру; возможно, в этот раз было не так мрачно, как в Копенгагене, там она волочилась по сцене, когда ее привезли из гостиничного номера с заездом в реанимацию, где из ее желудка просто выкачали таблетки. Но все же было нелегко: ей казалось, она вот-вот упадет в обморок под жаркими софитами, и каждой клеточкой она ощущала тупую, нечистую боль, которую наркотики оставили после себя в ее истощенном теле.
Она кивнула музыкантам, и группа заиграла «Женщину-загадку». Когда она вступила, первую половину песни голос был едва слышен. Но тут с ней произошло нечто абсолютно ординарное и в то же время замечательное, сказочное: Катрин Джойнер почувствовала музыку и вписалась в ансамбль. На самом деле это был всего лишь концерт, каким он должен быть, но это было настолько лучше того, к чему уже привыкла Катрин и ее публика, что в данном контексте представляло собой небольшой триумф. А главное, ностальгирующая, благодарная и порядком поддатая публика восприняла это на ура.
Когда выступление закончилось, ее вызвали на бис. Катрин вспомнила о гостиничном номере в Копенгагене. Пора б уже и отпустить, подумала она и, повернувшись к гитаристу Денни, ветерану ее концертного ансамбля, сказала:
– «Настоящая любовь».
Денни кивнул группе. Катрин под оглушительные аплодисменты вышла к микрофону. Терри был на седьмом небе от счастья.
– Мне очень понравилось в Эдинборо-сити. Я отлично повеселилась. Эту песню я посвящаю Терри, Рэбу и Джонни из Эдинборо, с Настоящей Любовью.
Это был апогей, хотя Терри и расстроился немного, что о нем не отрапортовали как следует, а именно – Джус Терри.
– Так бы все у нас на районе прикололись бы, – объяснял он Рэбу.
Когда Катрин вернулась за кулисы, Франклин Дилэни хотел поздравить ее с успехом, но Терри его перехватил.
– Концерт закончен, – сказал он и оттолкнул ее бывшего менеджера.
Катрин махнула рукой, отгоняя готовую вмешаться охрану.
Терри повел всю компанию через парковку к такси, которые ждали, чтобы отвезти их в «Доспех» – главное питейное заведение Брумхауса. Многие вещи Катрин вдруг увидела с потрясающей ясностью, не на уровне понимания – она была в таком объебосе, что вообще едва соображала, – но вот что было очевидно: после этого концерта она еще долго не выйдет на сцену.
Для всего мира она была феноменально успешной артисткой, но для самой Катрин Джойнер ее молодые годы пролетели в турах, гостиничных номерах, звукозаписывающих студиях, виллах с кондиционерами и не приносящих никакого удовлетворения отношениях. После с ума сводящей скукотищи маленького городка недалеко от Омахи она жила по расписанию, которое составляли другие, окруженная друзьями, кровно заинтересованными в поддержании ее коммерческого успеха. Отец был ее первым менеджером, расстались они на ножах. Катрин подумала, как умер Элвис – не в спортивном костюме, рухнув у себя в номере в Вегасе, а дома, на своей постели, в Мемфисе, окруженный семьей и друзьями. Любящие люди с таким же успехом могут поторопить твою кончину, как и новые прихлебатели. Они просто не смогут уследить, как быстро ты угасаешь.