— Да-а, — промычал он. — В женщине всегда сильно материнское начало…
— Возможно, — улыбнулась Ксюша. — О мужчинах не будем.
С ними все ясно. Ты не добавил ли мне вместе с лекарством чего возбуждающего?
— А что?! — оживился Василий и придвинулся со стулом вплотную к кровати. — Уже лучше?
— Лучше, — согласилась Ксения. — Только я вижу, как на ладони, твои планы и желания. Конечно, естественные… Но, прежде всего, может ли женщина получить хоть какое-то удовольствие, если самое родное в таком состоянии — унитаз.
Василий попытался что-то возразить, подняться, но она парализовала его, коснувшись рукой колена. Он осел а ее рука скользнула дальше до вздымающейся части брюк.
— Ты можешь меня изнасиловать, это не трудно, и твои обиды, которые ты накопил за свою жизнь оправдывают такое, но разве ты получаешь удовольствие, если женщина, с которой занимаешься любовью испытывает страх, вместо того, чтобы участвовать в процессе? Ведь, наверное, ты хотел бы и мне доставить несколько приятных минут? Это засранцы не в состоянии понять, но ты…
Пальчики Ксении нащупали язычок молнии, от небольшого усилия она мягко разошлась и ладонь ее поймала то рвущееся наружу, что доставляло своему хозяину столько проблем и хлопот. Кап невольно закрыл глаза и нижняя его губа («довольно аппетитная» — отметила Ксюша) слегка отвисла.
Ксюша почувствовала, как он заерзал на стуле. Несколько движений оказалось достаточно, чтобы его свело конвульсией.
В коридоре послышались шаги, ближе к двери менее торопливые. Ксения выдернула руку и успела бросить на колени еще не пришедшему в себя капитану полотенце. В дверях стоял слегка бледный Андрей.
— Товарищ капитан!..
— Сейчас иду…, — едва ворочая языком, прохрипел кап, не оборачиваясь. — Ей уже лучше.
— Слушаюсь, — ответил лейтенант и выскочил за дверь.
Василий еще несколько секунд посидел, поднялся, застегнул брюки, обтер полотенцем следы влаги на них.
— Полей мне воды на руки, — попросила Ксюша, и он выполнил ее просьбу.
Затем откинувшись на подушку она с полуулыбкой блестящими глазами стала наблюдать как он озадаченно бродит по каюте. Только что происшедшее окончательно привело ее в чувство, взбудоражило и она уже не знала, сопротивлялась ли, если этот неугомонный мужик вдруг проявил бы настойчивость… Она даже испытала какое-то подобие сожаления, что этого не произошло. Или, хотя бы, наметилось… Наверное уже стало действовать лекарство этого шамана.
Наконец Василий успокоился, отодвинул шторку и выглянул в иллюминатор.
— У тебя волшебные ручки… Я уже давно мог бы быть в верхах, но этот черт губит мне всю карьеру.