— А мы не закусываем! — обретя дар речи, картаво заговорил второй, догадавшись о ее поисках.
— Есть, — запоздало подтвердила Женя. — Не знаю только, где сейчас он.
— Вот и моя снегурка куда-то слиняла… А это не он ли? — кивая куда-то за спину Жени, спросил ряженый.
Женя оглянулась. На углу перекрестка, тоже без куртки, сунув руки в карманы, молча, стоял Василий.
— Ты дед? — крикнул тамада.
— Дед, — подтвердил тот.
— Ты смотри, не зевай, живо твою снегурку приберем! — предупредил разливающий.
Женя, забыв о компании, пошла к Василию. — А какая попка! — успела она еще услышать голос помощника деда-мороза.
Женя подошла к Василию и, заглянув в его глаза, сказала:
— Я поняла, что поступила со своими откровениями как дура и эгоистка. Только скажи, ты все это выдумал?
Василий, обнял ее одной рукой и ничего не ответил.
— Зачем ты тогда за мной пошел?! — дернулась Женя.
— Ты же не одета. Простынешь. И, потом, куда ты собралась? В сопки? На рыбалку еще рано.
— В самый раз. Пора попросить у рыбки, чтобы подарила мне мужика. Пусть старого, хромого, горбатого, но по-ря-доч-но-го. Понимаешь? Порядочного!
Василий мягко, но настойчиво повел Женю в обратный путь.
— А зачем тебе порядочный?. Если бы моряки в каждом порту не навещали женщин, население на планете сократилось бы вдвое.
— Не надо оправдывать свой блуд заботой о вселенной. Если бы я была тебе дорога, с такой проблемой можно было бы справляться и по-другому.
— Как по-другому?
— Как будто не знаешь… В детстве не занимался…
— Так-то в детстве. Сейчас уже так не получается. Может, постарел. Обязательно нужны женские ручки, губки…
— Губки?! — остановилась Женя и уставилась на Василия. — Это у вас так?
Несмотря на то, что само подозрение измены оставалось Женя, узнав детали процесса, почему-то почувствовала облегчение. Необъяснимое и даже неоправданное.
— И больше никак? — уже с надеждой спросила она.
— Больше никак, — сдался, наконец, Василий.
Он легонько подтолкнул ее, и они пошли дальше. Оставшуюся часть пути Женя молчала. Так же молча, не поднимая глаз, она уселась за столик. Василий принес из дома другой, целый фужер, но шампанского наливать не стал, а налил в них коньяка.
— Шампанское холодит. Тебе надо выпить это, иначе простынешь. Замерзла?
— Да нет, я же выпила водки…, — возразила Женя, отодвигая его руку с фужером. — Ты изменяешь потому, что не веришь мне. Наверное, думаешь, что я так расписала свое прошлое, потому что считаю его нормальным? Как раз наоборот. Я всю жизнь хотела быть другой, не такой как моя мать… Может быть, я невнятно объясняю, наверное, уже пьяная… Проклятые гены…