– Заждалась? – вышедшая из зарослей Лара направилась к прикорнувшей возле дуба Виолетте.
Девушку разбудил негромкий голос ведьмы. Виолетта вскинула голову, растерянно осматриваясь по сторонам, – в первый момент после пробуждения она не сразу сообразила, где находится. Девушка видела четко вырисовывавшиеся на фоне вечернего неба кроны дубов-исполинов и никак не могла сообразить, почему оказалась в этом диком, жутковатом месте.
– Решила скоротать время в твоем обществе, – Лара начала доставать из старого рюкзака теплые вещи, пакет с домашней снедью. – Ночь будет долгой, надо провести ее с комфортом.
– Спасибо за компанию.
– Я почти ни с кем не общаюсь. Местные не в счет – им нечего мне сказать, ты – другое дело, с такой собеседницей легко промчатся ночные часы.
Хранительница рощи расстелила на земле старый плед, накинула на плечи Виолетты теплую куртку, разложила вкусную домашнюю еду, но костер разжечь так и не позволила, сказав, что эту ночь они проведут в темноте и разговорах. Обалденно вкусные пирожки с толченой картошкой вернули девушке силы и хорошее настроение, и теперь она смотрела на мир не столь пессимистически и обреченно.
– Здесь спокойно и хорошо, душа отдыхает. А каким это место было тысячу лет назад?
– Не помню. Порой мне кажется, что дубы росли здесь всегда, с самого сотворения мира. Но, с другой стороны, я прекрасно знаю, что сама посадила желуди в эту землю, оберегала и растила каждый саженец, как своего ребенка. Знания остались, а образы прошлого стерло из памяти время. Главное в другом: пока живы священные дубы – жива я, пока жива я – живы они.
Разговор тек спокойно и неспешно. То и дело его прерывали долгие паузы, во время которых каждая из собеседниц раздумывала о своем. Виолетту вновь потянуло в сон, но тут ее ухо уловило едва различимый скрежет металла…
– Цеплялки!
– Что? – переспросила Лара, занятая созерцанием вековых дубов.
– Цеплялки. На самом деле я сама толком не знаю, что это такое, – они появляются прямо из пустоты, стремительно, внезапно. Кажется, это что-то вроде крючьев или сильно изогнутых кинжалов, которыми можно и резать, и рвать на части. В общем – цеплялки. Они находят меня везде, царапают все сильнее и сильнее, а потом и вовсе разорвут на части. Вот, видите… – Виолетта закатала рукав, демонстрируя свежие шрамы. – В тот раз я едва отделалась от цеплялок и поняла, что должна бежать…
Лара прижала палец к губам, прислушалась. Она не различала тот зловещий скрежет, что так пугал девушку, но тоже испытывала тревогу, которая обычно возникала, когда речь шла о вмешательстве потусторонних сил.