В первый же день Воронько спросил Алексея:
— Ты книги любишь?
— Какие книги? — не понял Алексей.
— Всякие.
— Ну, люблю.
— Так лучше разлюби, спокойней будет.
Оказалось, что под дерюгой в углу… книжный штабель. Книги были страстью Воронько. Он собирал их, где только мог, и никому не разрешал дотрагиваться до своей библиотеки. Было странно наблюдать, как этот большой бывалый человек по утрам осторожно снимал дерюгу и проверял, все ли книги на месте. Короткими неловкими пальцами он водил по глянцевитым корешкам, сдувал пыль, вытягивая трубочкой сухие жесткие губы. Иногда он вытаскивал какую-нибудь книгу, перелистывал ее, вздыхал и клал на место. Читать не было времени. Затем он укутывал свое богатство, заботливо и с каким-то особенным секретом, чтобы сразу было заметно, если кто тронет без спросу. Во всем, что не касалось книг, Воронько был человек широкий, компанейский, готовый поделиться последним. Свое пристрастие к книгам он объяснял скупо, точно стыдливо пряча от постороннего взгляда что-то самое задушевное и сокровенное:
— Ум в человеке уважаю… Допусти наших до книжек- моментом растащат на цигарки. Не могу такого переносить.
Как-то утром в комнату вошел Величко.
— В первом госпитале раненые устроили бузу, — сказал он. — Врачей поарестовали. Сходите, разберитесь…
Воронько и Алексей пришли в госпиталь в самый разгар митинга.
Ходячие раненые в шинелях поверх нижнего белья толпились во дворе вокруг санитарной двуколки. На ней стоял чернявый красноармеец, опираясь на костыль и держа на весу толсто забинтованную, скованную лубком ногу, рубил воздух растопыренной пятерней.
— У пораненного человека кусок отнимать, — с надрывом выкрикивал он, — да это что ж такое, товарищи! Вы мне скажите такой вопрос: кому нужно, чтобы раненый красноармеец голодным сидел? Отвечаю: белогвардейской гидре это нужно! Что, не правда?
— Правильна-а! — неслось ему в ответ.
— Белогвардейская гидра не хочет, чтобы мы выправляли свое пораненное здоровье и снова били ее на корню до полной победы мировой революции!
— Здорово чешет стервец! — сказал Воронько вполголоса. — Научились слова говорить! За мной, Михалев…
Он влез в толпу и, осторожно отстраняя раненых с пути, пробрался к двуколке. Алексей шел за ним. Их узнали.
— Чекисты пришли!
— Ага, давайте их сюда!
— Где вы там ходите, когда у нас тут вся контрреволюция повылазила!
— Эй, парень, — крикнул Воронько чернявому красноармейцу, — слезай! Поговорил и будет. Рассказывайте, что у вас?
Говорили все разом. С большим трудом удалось выяснить следующее.
В госпиталь завезли мясо.