Подходя к своему дому, он невольно сдерживал шаги.
Дверь открыл незнакомый старик.
— Давно не живут, — сказал он, — больше года. Дом сдали… Кто ж их знает, куда уехали. Говорили, в Большие Копани, а после был слух, что в Екатеринослав… Нет, письма никакие не приходили. Вы кто им приходитесь?
— Привет привез от брата, — сказал Алексей и попрощался.
На душе было скверно. И оттого, что в отцовском доме живут чужие, и от беспокойства за сестру. И ко всему прочему теперь пропала надежда хоть что-нибудь узнать об отце, от которого Алексей тоже не имел вестей. А найти Екатерину удастся, должно быть, не скоро: до Екатеринослава далеко…
С жильем устроилось неожиданно просто. Выручил все тот же Федор Фомин, у которого Алексей спросил, не знает ли он, где поблизости сдается комната.
— Давай ко мне! — предложил он. — У меня маманя да сестренка Люська. Они рады будут. Пойдешь?
— Пойду, — сказал Алексей, — мне спать негде. Фомин сбегал куда-то предупредить, что уходит, и повел Алексея на Забалку, где он жил.
Недалеко от городского базара Алексей увидел летчика Филиппова. Щеки его были багровы, шаги неестественно тверды, и ноги он ставил широко, словно не веря в устойчивость тротуара; планшет и маузер бились о колени. Его поддерживал за локоть высокий военный с одутловатым лицом, перетянутый офицерской портупеей и с палашом на ремне.
Мать Фомина и его сестра, такая же курносая и розовощекая, как брат, приняли Алексея радушно, напоили чаем с сахарином, и Алексей почувствовал себя уютно, как в родном доме.
Постелили ему в тесной комнатушке, где умещались только узкая казарменная койка да круглый столик. Лежа в постели, Алексей вспомнил возницу: за Днепром во всю разговорились пушки. Домик вздрагивал до основания.
Алексей закрыл глаза. Вот он и вернулся в Херсон. Завтра начнется новая жизнь.
Чем-то неуловимо походил на Брокмана новый начальник Алексея — Величко. Это был — уже немолодой человек, лысоватый, рябой, с умными, внимательными глазами. На левой руке у него не хватало трех пальцев- говорили, что он потерял их в перестрелке еще в пятом году. Родом Величко был из Питера, где начинал работать в ЧК вместе с Урицким.
Сотрудники в отделе подобрались под стать ему: замкнутый, хмурый донбасский шахтер Николай Курлин, чахоточный учитель из Полтавы Иосиф Табачников, широкогрудый, с пушистыми усами и трубным голосом одессит Иван Петрович Воронько (бывший матрос, участвовавший когда-то в восстании на крейсере «Очаков»). Все они были люди солидные и обстоятельные.
Алексею отвели место в одной комнате с Воронько. Здесь стояли два стола, несколько табуретов и ковровый диванный матрац без валиков и подушек. В углу до середины стены возвышалось что-то, покрытое дерюгой.