Как же я хочу быть с ним рядом. Лежать на траве, глядеть в небо. Греться на солнышке, потягивать колу или там шоколадку есть с миндалем. Ромка все время беспокоится, ждет чего-то, не понимает, что нужно расслабиться. Фу, я точно вырву листок. Он так смотрит на меня... Заметил, что пишу? Да нет, куда там. Рифат и Юрец еще гыгыкают - отвлекли. А я незаметно отр»
Текст оборвался. Я потушил фонарик и еще несколько секунд наблюдал за разноцветными пятнами перед глазами. Оля значит, оставила записку... Давно ли? На очередном привале? Да, она часто разглядывала мои рисунки. Наверно в тот день нас резко накрыли, а потом уже Оля забыла или не смогла вырвать листок.
Стало так тепло в груди, и я прижал блокнот к себе, как котенка. Дурость, конечно, прямо как барышня какая, или школьница. Но ничего не мог с собой поделать, даже слезы навернулись. Кусочек Оли со мной, и я никому его не отдам.
Вот как бывает: маленькая, несмышленая вроде бы девчонка, а уже кое-что понимает в жизни.
Утром я проснулся с заложенным носом. В горле скребли кошки, я кашлял и отплевывал коричневую мокроту.
- Простыл что ли? - Рифат вновь запыхтел сигаретой.
- Блин, харэ курить уже!
Он посопел, потом стал возиться с костром. Чувствовал я себя препаршиво, не только из-за простуды.
Опять снилась эта «Дурунен».
Во сне мы сидели с Юрцом и Рифатом в какой-то темнице. Потом нас повели те самые капюшоны. Бежать мы не могли, да и не пытались, а я все силился спросить что-то, но рот будто заклеили. Сырость темноты заставляла ежиться, шли мы босиком и... голые.
Но стыда я не чувствовал, страха тоже, лишь безразличие. Потом нас привели в богато убранную залу, как во дворце: кровать с балдахинами, мягкие ковры, огромные окна, выходящие, казалось, вникуда.
Трон, на нем женщина в маске. В старинном платье, осыпанном жемчугами, прямо королева из сказки. Она царственно кивнула, и меня толкнули к ней. От слабости я упал и проскользил коленями по полу - ковер исчез, а пол под ним скользкий, зеркальный.
- Ты принимаешь новую власть? - спросила она. А я до сих пор не мог говорить. Потрогал лицо и... понял, что у меня уже нет рта. Под носом гладкая кожа, как на щеке.
Тогда я замычал, лихорадочно ища глазами поддержку.
Вокруг одни капюшоны: ладони впереди на поясе, головы опустили. И Юрец кивает, мол «соглашайся!».
- Похоже, ты не принимаешь власть своей королевы? - сказала она, и в трещинах-глазах маски замелькали синие огоньки.
Меня потащили куда-то под руки, им плевать, что я не могу ответить королеве из-за сросшихся губ. Но я бы и не согласился, если бы смог говорить, и, похоже, они знают это.