Где остальные? Отец, мать?
- Он же сказал, что сидит в погребе, - подал голос Рифат. - Где погреб этот?
- На кухне, по-моему, - кашлянул Юрец. - Под линолеумом. Помню, картошку мы таскали.
Вернулись на кухню. Даже не обсуждали увиденное, просто вышли, подталкивая друг друга и точно: сразу-то мы не заметили, что линолеум приподнят.
Грудь у меня так и не собиралась оттаивать - замерзла изнутри. А еще я хотел по-большому.
Обратная сторона линолеума ворсистая, серая, и вся в отпечатках пальцев. С линолеумом возился раненный и не надо быть семи пядей во лбу, чтоб понять кто именно.
Дернул металлическую скобу, отполированную чужими ладонями. Дверь в погреб поддалась легко, и я чуть не усвистел вниз, Рифат успел подхватить.
- Спасибо, - сказал я.
- Аккуратнее надо, Василий Алибабаевич, - пробормотал Рифат. - В сейфе кстати, пусто, в спальне который. Видели, открыт был?
- Пусто? - я заглянул в черную дыру, прислушался. - Коль!.. Ау, ты там?
- Он наверно, вылез. Убежал куда-нибудь.
- Может... - я протолкнул по горлу ком. Даже не ком, а уже то, что съел у Юрца - блинчик. - Они не его... рвали? На улице?
- Нет, - покачал головой Юрец. - Точно нет. Там был какой-то волосатый чел, ноги сплошь в шерсти. Я запомнил.
- Оттуда тоже воняет. Ну, сильнее даже, чем в СПАЛЬНЕ.
- Угу.
Юрец сунул руку за печку, щелкнул. Зажегся свет в погребе. Он ярко освещал бугристый пол по центру, а стенки потонули во мраке.
Мы разом отвернулись, зажимая носы и рты.
Юрца опять вырвало. Он успел выплюнуть бледную желчь в раковину.
Пока мы тут боремся с желудками, нас могут окружить и точно так же разорвать на куски. Так что если мы хотим выжить, нужно шевелить булками. И извилинами.
- Кто-то должен слезть. За ружьем.
- Только не я, - пробормотал Юрец. - Не могу.
Рифат промолчал, и тогда я присел спустил ноги в проем. Нашарил лестницу, развернулся к ней передом и стал спускаться.
- Смотри аккуратнее. Вдруг там это...
- У меня гвоздодер, - я потряс железякой. Рука будто в киселе, воздух вязкий и насыщенный, как бульон.
Здоровый погреб - настоящий подвал. Потолки метра два с половиной, отделаны штукатуркой даже. Дальняя стена теряется во мраке. Мертвая зона - ничего не видать.
Но мощная лампа, прикрытая проволочным забралом, и так освещает больше чем нужно.
Если начать описывать, то не остановишься. Так примерно я и представлял себе выстрел в голову.
Дядя Жора, отец Коли. Я определил это так, навскидку. Потому что лица у него теперь не было.
В скорлупе черепа - дыра. Неровные края кости, вязкие, освежеванные комки. Фиолетовые ленты вен и сухожилий, как змейки.