Старуха занесла над Рифатом половинку кирпича. Вот он уже идет вниз, удар в висок...
Эпизод мелькнул и медленно таял, таял.
Лысоватая голова взорвалась как арбуз. Глаза с верерочками нервов разлетелись в стороны. Осколки кости. Желтовато-бордовые ошметки, брызги. Оля завизжала, прикрываясь руками, винтовку выронила. Вверх поплыли сизые завитки дыма.
В волосах у Оли сосульками поблескивает гадость. Рифат кричит, чтоб Оля лезла, а она все смотрит на поверженную старуху: из шеи торчат фиолетовые трубочки, из них толчками вытекает кровь. Кирпичи, лаги, канат - все в дряни.
Наверняка я видеть не могу, но откуда-то знаю.
Оля лезет по канату, Рифат подхватил «Соболя» и шмаляет по головам - те уже кишат в проеме.
Он как-то так стрельнул, что к нам на крышу упала железка. Я пригляделся к ней: часть заколки.
Оля ползла медленно. Вот уже одна фигура вылезла из дырки на крышу, пока Рифат перезаряжал оружие. Я что-то кричал и подпрыгивал, не боясь скатиться с крыши. Это самое дерьмовое, видеть, как к товарищам подбирается смерть, и ничего не делать. Но как им помочь?
Я придумать способ не мог. Поэтому просто твердил про себя какую-то скороговорку, вроде молитвы.
И конечно, сжимал канат, чтоб он не дай бог не соскользнул, потому как держалась скобка на добром слове. Удивительно, как это мы с Юрцом смогли перебраться на эту крышу. Может, само провидение так распорядилось?
Дурацкие, беспомощные мысли.
Скоба заскрежетала, кусая трубу. Юрец вцепился в канат, потом вдавил скобку ногой. Я тоже держал канат, а Оля двигалась, замирая от ужаса.
Рифата одолевали сучки. Он стрелял и влажно трещали разламываемые кости, опять летели ошметки и густые капли крови.
Олю мы подхватили. Она обвила мне шею и в мозгу вновь всплыла Аня. Как мы планировали семью, так - в шутку, - что когда-нибудь пожениемся и у нас будут дети. И я еще тогда подумал, что моя дочка будет вот так же обнимать меня за шею, когда я буду брать ее на руки. Почему-то я был уверен, что у меня родится дочь.
Рифат полез на канат, как-то уж слишком резко. Скоба заскрипела.
Потом по трубе пошла трещина.
Рассохшийся от жары, потрескавшийся от морозов кирпич, размытый ливнями бетон - и скоба выскальзывает вместе с обломками.
Рифат летит вниз, сжимая в одной руке канат, а в другой винтовку. Твари тут же кидаются к нему.
Крик, рычание. Выстрелы.
Юрец орал мне что-то в лицо, тянул за руку. Оля тут же, закусывала губы, заламывала пальцы.