Они всегда нас чем-нибудь да угощают. А мы их - помидорами. Моя мама их только и выращивает, ну и цветы еще.
Ветер легонько поглаживает кожу под футболкой, приятная прохлада забирается под джинсы. Надо, видно, сделать кислую мину, а то я иду и улыбаюсь как баран. Потому что с Юрцом хохочем почти всегда, когда встречаемся - условный рефлекс.
Бетонная дорожка, крыльцо, ступеньки. Уже с порога меня окутал тяжелый, медный запах.
Пот на спине и шее похолодел. На ногах теперь будто гири, шагу не ступишь. Пульс выдалбливал виски изнутри, а горло уже шероховатое, будто наждаком терли.
- Юр? Ау, чо там у тебя?
Сначала тишина в ответ. Потом показался Юрец - в футболке, заляпанной кетчупом. И на лбу тоже соус.
Но запах никуда не делся - кетчуп так не пахнет, - так что я от греха подальше отступил назад. Юрцу уже двадцать три, он живет с родителями, и до сих пор девственник - отношений у него никогда не было.
Достаточно предпосылок, чтобы спятить?
- Привет, - Юрец провел ладонью по лицу. - Что происходит? - голосок слабый, дрожит.
Какие-то шорохи, треск. Тут же картина возникла: мама Юрца, тетя Люда, ползет в куширях - вся в крови. Папа клокочет с ножом в горле.
Сам Юрец в бордовых перчатках. Из той же оперы, что и «кетчуп». Штаны в промежности темные, губы и брови прыгают, как под напряжением.
- Что... Ч-ч-тчт... - заикался он. Я скосил взгляд. Можно подхватить эту деревяшку, в крайнем случае, черенок от лопаты.
- Что там с твоими родителями? - прозвучало со стороны. Я не сразу понял, что это мой голос.
И что кто это там шебуршит сбоку, в огороде? В самом деле - раненная тетя Люда? Собаки ведь у Юрца нет.
Раздался гортанный крик.
- ОСТОРОЖНО! - вскрикнул Юрец. Я инстинктивно метнулся вперед, к палке.
Через огород к нам бежала соседка, Ленка. Мы с Юрцом помню, подсматривали, когда она купалась в летнем душе. Ничего толком не увидели, но я хорошо запомнил гамму чувств: стыд, интерес и возбуждение.
Мне тогда было лет тринадцать, Юрцу чуть больше. Получается, что Ленке этой сейчас уже за тридцать. У нее и муж есть, вроде.
Идет к нам, в развевающемся халате. С сырыми как после душа, растрепанными волосами. Лицо обескровлено, взгляд пустой.
В полах халата мелькала грудь. И белый, чуть тронутый жирком живот.
- Что за... - успел спросить я. Она размахнулась и отвесила Юрцу пощечину. Точнее не так: она прочертила ногтями четыре борозды у него в щеке и те тут же закровоточили.
- Эй! Ты упала что ли?! - вскрикнул я. Соседка бросила на меня взгляд.
Меня будто холодом обдало, несмотря на потные ладони. Юрец поднял кулачки в комичной стойке. Всклокоченный, потный. Баба ни слова не говорит, только буравит его взглядом и дышит, раздувая ноздри.