Люди молча стояли, понимая, что этих лошадей придется прирезать – они не могли сделать ни шагу и погибли бы от голода, объев траву, до которой могли дотянуться.
– Проклятье! – сквозь зубы прошипел Набонасар, – узнаю, кто это сделал, буду резать на мелкие части!
Энинрис всплеснула руками – среди поврежденных была и достаточно смирная лошадь, на которой она обычно ехала. Она подбежала к ней, обняла за морду и залилась слезами. Хутрап махнул рукой, и молодые жрецы увели ее к шатру.
Тут же попытались определить, кто мог совершить убийство и испортить лошадей. Перебрали каждого из полутора сотен человек, где он был ночью, что делал, может быть, вставал и куда-то выходил. Заподозрить никого было нельзя. Практически каждый был на виду. Скандинав вспомнил даже про молодых жрецов и про девушку. Но оба жреца спали неподалеку от него, а Энинрис вообще никогда ночью не выходила из шатра и, к тому же, ничего не понимала в лошадях, кроме как ездить на них. А два десятка скакунов были обездвижены очень умело – в темноте, одним ударом были надрезаны сухожилия, не выше, не ниже, да еще так, что сами лошади не заржали от боли.
– Может, кто-нибудь из отряда колдуна уцелел и тихо преследует караван? – высказал предположение кто-то из солдат.
Это была единственная правдоподобная версия, которую все приняли за основу к действию. Набонасар разослал в разные стороны несколько небольших отрядов, человек по пять в каждом. В каждый из них были включены те, кто хорошо разбирается в следах и может прочитать по траве то, что было даже несколько дней назад. Отряды исследовали окрестности стоянки, но ничего не нашли, ни одного следа давностью менее трех дней, за исключением следа самого каравана.
Опустив голову, дав команду умертвить обездвиженных лошадей, Набонасар возвращался к шатру.
– А у меня не идет из головы выражение его лица, – задумчиво сказал идущий рядом скандинав, – второй раз мы уже видим такое же.
– У меня тоже, – признался Набонасар.
– Обычно человек счастлив, когда ему сообщают исключительно приятную весть, – заговорил идущий до этого молча Хутрап, – в данном случае такую приятную весть получили оба – и проводник, и табунщик. Что могло связывать их обеих, какая весть была бы для них приятной?
– Они не знали раньше друг друга, проводник и табунщик, – с сожалением сказал Набонасар, – я за это ручаюсь.
– Но ведь что-то заманило их, заставило с улыбкой повернуться спиной к убийце? – задумчиво говорил скандинав, – как известно, люди глупеют влюбившись или встретив деву, обещающую тут же открыть им ворота наслаждения.