— Сюда! — крикнул Соловей, ныряя в приземистое здание ШИЗО[32] с бетонной крышей. Стоило им заскочить в тёмный проём без двери, как застрочили пулемёты, выбивая на крыше тревожную дробь, словно перед расстрелом. Илья присел у стенки и рядом с ним прислонился юноша. На противоположной стене кто-то увековечил название колонии, изобразив чёрной краской «ИК-10» и череп с костями. Взглянув на занесённый снегом пол, Илья с ужасом увидел, что незнакомец босой, а одна нога кровоточит. Вероятнее всего, что юноша наступил на колючую проволоку. Илья осмотрел ногу и вытер её горстью чистого снега. Из рюкзака вытащил бинт и перевязал рану, а потом натянул на ногу незнакомца две пары шерстяных носков из своих запасов. Соловей, наблюдая за действиями Ильи, смущаясь, вытащил из рюкзака домашние тапочки с помпончиками и дал два целлофановых пакета. Засунув ногу юноши в пакет, Илья надел на него тапочки и привязал их к ноге бечёвкой. Осмотрев своё сооружение, Илья довольно произнёс:
— До Потьмы дойдёшь, а там купим тебе обувку.
— Не дойдёт, — в пику ему сказал Соловей и выглянул наружу. Тут же ударила пулемётная очередь, а бетонные стенки отозвались барабанной дробью. Один дрон опустился ниже и принялся стрелять в проём. Стены брызнули отщёлкнутыми кусочками бетона, но Илья выставил наружу руку и полыхнул огнём. Дрон вспыхнул, а его обгорелые останки с шипением упали в снег.
— Придётся ждать темноты, — сказал Соловей, забираясь подальше, и вытащил из рюкзака спальный мешок. Забравшись в него с головой, Соловей беспечно закрыл глаза, намереваясь проспать до вечера. Илья вытащил свой спальный мешок и предложил незнакомцу: «Залезай». Когда юноша забрался, Илья снял с себя меховую куртку и тоже заполз в мешок. Выходило тесновато, но вскоре стало тепло. Юноша затих где-то под мышками, а Илья тревожно прислушивался к рокоту дронов. Вскоре и он заснул, убаюканный их ритмичной мелодией.
***
Илья испытывал странные ощущения: умиление, смущение и растерянность. Когда он проснулся, то обнаружил, что их новый знакомый, пригретый в спальном мешке Ильи, прижался к нему всем телом, положив голову на грудь, а руку закинул на шею. Вдобавок, нога юноши обхватила его ногу, словно они были любовниками. Такая «братская» любовь заставила Илью, кроме смущения, покраснеть, так как Соловей, давно уже поднявшийся, ехидно спросил, взирая на «сладкую» парочку:
— Чем вы там занимались целый день?
Илья принялся выбираться из мешка, чем разбудил юношу, который испуганно спросил: — Дроны?
— Вот, возьми, — сказал Соловей, протягивая юноше старые кирзовые сапоги, которые, видимо, нашёл в каком-то бараке. Юноша выбрался из спального мешка в своей хламиде, а потом принялся натягивать на ноги ссохшиеся сапоги. Илья невольно увидел, что у юноши под хламидой ничего нет и он совершенно голый. «Что за чёрт, — подумал Илья, — откуда он свалился на нашу голову». Он снял свой свитер, который связала ему мать, и сунул его юноше. Тот с благодарностью посмотрел на Илью своими большими глазами и прямо под хламидой изловчился одеть свитер. Рассматривая его бледные ноги, торчащие из кирзовых сапог, Илья снова полез в рюкзак и вытянул оттуда тёплые спортивные брюки, которые тоже отдал юноше. Пока юноша надевал брюки, отвернувшись от любопытных глаз, Илья спросил: — Как тебя звать?