— Аирземия, приготовься, я буду тебя драть!
Когда он вошёл в спальню, Аирземия, как загнанный зверь, смотрела на него жалобным взглядом, просящим пощады, но Руслан был непреклонным. Он бросил её на постель, а потом одним движением содрал с неё хитон. Аирземия закричала, когда он всадил в неё свою восставшую плоть, но не от боли, которой она не чувствовала, а от унижения. Руслан широкими взмахами глубоко загонял свое стремительно набухшее дидло, мстительно мял её груди и бил по щекам, чтобы ещё больше унизить. Аирземия не чувствовала, что он с ней делал дальше, так как отключила своё сознание. Оскверняя её внутренности своим семенем, Руслан зарычал, как зверь, а потом захохотал, надеясь, что Кеерземин на дне океана его услышит. Закончив экзекуцию, он запаковал Аирземию в яйцо и забросил его далеко в океан.
— Иди к своему петуху! — презрительно бросил Руслан, а потом полетел в сторону дома Саатземина. Если смотреть сверху на остров Благоденствия, который по контуру похожий на крокодила, то дом Саатземина находился возле левой лапы пресмыкающегося. Руслан перелетел поперек туловища крокодила и приземлился возле дома, крепко сложенного, но не отличающегося красотой. В доме, насколько знал Руслан, оставалась только Овземия, жена Саатземина. Он нашёл её спальне, лежащей на кровати. Она игралась со своей Вселенной и уставилась на Руслана, удивляясь визиту незнакомого мужчины. Симпоты, выпущенные Овземией, упёрлись в крепкую стенку, а незнакомец без слов схватился за перстень с Вселенными и бесцеремонно стащил его с пальца Овземии.
— А теперь раздвигай ноги, — произнёс Руслан, ожидая криков и мольбы о пощаде
— Это можно сделать по любви, — удивила его Овземия, а Руслан с кривой усмешкой сказал: — Я никого не люблю.
— Тогда позволь мне любить тебя, — произнесла Овземия, привстав с кровати, и возбуждённо лизнула его лицо, исходя слюной.
— А как же твой Саатземин? — с издёвкой спросил Руслан.
— Мне он давно не нравится, — сказала Овземия, целуя его и добавила: — Мне он давно не нравится… с тех пор, как изменил мне с Аирземией.
— Я изменяю всем постоянно, — сообщил Руслан.
— Тебе – можно, — сказала Овземия, превращаясь в в неистовую самку. Она, играючи, куснула его за подбородок, с вожделением втягивая ноздрями запах его пота, и сама направила его орган в себя, задрожав от удовольствия всем телом. Неистовство, в которое они погрузились, превратило дом Саатземина в щепки, а любовники, скатившись к берегу, избороздили пляж глубокими канавами от задницы Овземии.
После изнурительной сексуальной игры Руслан завалился на семейное ложе Саатземина, уставив открытые глаза в беззвёздное небо над головой, так как крышу они разнесли во время безумного секса. Овземия примостилась рядом с ним, карауля, чтобы его сон никто не нарушил. На остров Благоденствия опустилась ночь и Овземия, сама того не замечая, тоже уснула, спрятав свою голову в подмышках Руслана. Словно догадываясь о присутствии чужих в доме, ни одна птичка не посмела чирикнуть, и только океанские волны ритмично накатывали на берег, успокаивая сонной мелодией. Лёгкий ветерок, устремляясь в океан, едва колыхал листья деревьев, распространяя вокруг тихий приглушённый шелест, словно предупреждая неспокойных птиц: «Не ш-ш-ш-ш-ш-у-у-у-ми-и-и …»