Девочка с голубым бантиком в волосах тревожно спросила у статной дамы: — Мамочка, нас убьют?
— Ну что ты, милая, они проповедуют гуманизм, — успокоила её мать, торопливо смахивая набежавшую слезу. Ленин, заметив их разговор, подошёл поближе и воскликнул, словно спрашивал: «Очень хорошо, буржуазия?!» Он обернулся к толпе, тянущейся за ним, и воскликнул: «Товарищи, подходите поближе! Будем пить кровь у буржуазии!» Он первым приник к шее девочки, впиваясь в неё клыками, и торопливо глотал теплую и терпкую жидкость. Вокруг него сгрудилась толпа и он, оторвавшись от девочки, громко крикнул: — Не толкайтесь, товарищи, всем хватит, — и показал пальцем на побелевшую лицом мать девочки. На неё тут же навалились озлобленные пролетарские морды, кусая, где попало, её белое тело. Высосав всю кровь, Ильич оттолкнул от себя труп девочки и икнул. Вытирая окровавленную морду подвернувшимся красным флагом, он пренебрежительно сообщил:
— Я всегда говорил, что от буржуазии мало пользы.
Странный мир померк, а Иоанн снова увидел, как Агнец взмахнул белыми крыльями и направил на книгу яркий луч. Вторая печать испарилась в огне, отражая луч на второго всадника в маске. Рыжий конь встрепенулся под ним, но седок удержался и вскинул руку в приветствии. Луч света выжег на левой руке всадника свастику, но тот стоически терпел, сжимая рукой огромный блестящий меч.
— Heil Hitler! — воскликнул стоящий рядом худой заморыш в эсэсовском костюме и построенные бесконечной колонной солдаты оглушительно воскликнули: — Sieg Heil!
— Иди и смотри! — с вызовом сказал всадник в коричневом плаще и сам сбросил маску с лица. Иоанн узнал в нем Адольфа Гитлера и не ожидал ничего хорошего от его появления. Он сразу понял, что море людей, тянущееся до горизонта, означало человеческие жертвы, которые неизбежны, пока существует фюрер. Дивизии, выбивая коричневую пыль из-под сапог, уходили вдаль. Внезапно движение остановилось, а фюрер поднялся на высокую трибуну и произнёс: — Когда народы ведут борьбу за свое существование, когда в битвах народов решаются их судьбы, тогда все соображения о гуманности, эстетике и тому подобном отпадают. Я освобождаю вас от химеры, именуемой совестью. Теперь сама судьба подаёт нам знак. Мы должны принести сакральные жертвы и лишь тогда можем ждать успеха. С нами придёт новый мировой порядок!
— Heil Hitler! — снова воскликнул Геббельс, а правильные коричневые квадраты солдаты оглушительно воскликнули: — Sieg Heil!
Солдаты растянулись в длинную колонну по двое и стали ждать, когда напротив их остановится следующая за ними человеческая толпа. Людская змейка остановилась и солдаты без команды принялись палить из автоматов, пока гора вздрагивающих трупов не стала преградой для последующих жертв. Коричневые батальоны переместились назад и снова расстреливали, не жалея патронов, а когда расстреляли очередную партию, то спокойно закурили и ржали, рассказывая анекдоты.