Причал (Френкель) - страница 12

На первую страницу
Подбираю к строчкам рифмы то глухие,
                            то кинжальные,
Начинаю строчку слева и веду правей,
                             правей, —
Очищается от гнева глубина моих кровей.
У меня их — две реки: темная венозная,
Непрозрачная, густая, дьявольски-серьезная,
И другая, между прочим, более нормальная,
Ничего особенного — кровь артериальная.
Эти реки состоят из триллиона шариков,
Разноцветных, теплых, ярких маленьких
                              фонариков.
Я включаю их в игру,
Полную романтики.
Подключаю их к перу,
Открываю крантики.
Лень и робость — тут как тут:
Течь свободно не дадут…

АХ ЕСЛИ Б…

Народ лень матушкой зовет, —
У ней полно детей:
«Лентяй харчи без соли жрет»,
«Лежачего не бей»…
Мне говорят — не первый я,
А лень, мол, древний грех.
Все так. Но ежели Илья
Ленивей прочих всех?
Такого лодыря, как я,
Ленивей в мире нет:
Не заработал ни копья,
А требую обед.
И завтрак утром нам подай, —
Здоровье бережем.
Работать ложкой — не лентяй,
И вилкой. И ножом.
Кто спать ложится, не поев, —
Дурные видит сны.
Насчет еды я сущий лев, —
Спросите у жены.
Увы, работа мне вредна,
Полезен отдых мне.
А жизнь — она у нас одна.
Вот если б было две!
Как я трудился б во второй!
Да нет ее — беда!
И вот зазря пропал герой.
Пропал герой труда…

«Замолк…»

Замолк. Молчал. И домолчался:
Всем невтерпеж. Мне невтерпеж.
Рукой махнули домочадцы:
«В нем ни черта не разберешь!..»
Им невдомек, что я лечился
От черной накипи внутри.
Я отболел, отшелушился:
Всех здоровей, — держу пари!
Освободились мышцы тела
От судорог, от столбняка,
Душа опять взялась за дело —
За кочергу истопника.

ЛИКБЕЗ

Сейчас у нас стихи в почете,
Не важно — с рифмой или без.
Стихи читают дяди-тети,
Напоминая мне ликбез:
Ту поразительную пору,
Когда, наперекор судьбе,
В любой подвал, в любую нору
Врывались сразу «А» и «Б».
И деды, шевеля усами,
Букварь читали нараспев
И по линеечкам писали,
Рукою руку подперев.
Тогда учили взрослых дети,
И в этом был великий смысл,
Как математик на рассвете
Открыл бы суть искомых числ…

МЕСТОРОЖДЕНЬЕ

В Алатау, меж другими, есть ущелье…
Суть не в этом — там полно таких теснин, —
И не родниками, не тяньшанской елью
Славится ущелье Чон-Кемин.
Что там, в Чон-Кемине, кроме скал, поросших
Елью? Что еще там, кроме родников? —
Множество поэтов, разных и хороших,
Перепроизводят горы чудаков.
Может, это климат стороны киргизской,
Той, что называется вкратце Чон-Кемин,
Не высокогорной и не слишком низкой —
Но на всей планете Чон-Кемин один!
Зависть — это плохо. Зависть — это стыдно.
Я и не завистник, боже упаси.
А месторождений мало, очевидно, —
Просто не хватает на большой Руси.
Следующая страница