– Точно так, как и в сопроводительном письме Панина, – радостно думал я, без разбора шагая по перепаханным пашням.
Сердце моё пело, лёгкие всасывали воздух, словно насосы и даже кошмары не слишком спокойной ночи почти выветрились из головы. Сны в душном и скрипящем на стыках вагоне и в самом деле могут присниться нерадостные. Вроде как я приезжаю в некое местечко и почему-то останавливаюсь в деревянном полусгоревшем доме. И что удивительно, меня это совсем не огорчает, а наоборот, радует…
Вскоре дорога стала сильно забирать на восток, и мне пришлось свернуть на совершенно дикую и грязную местность, изборождённую оврагами. Естественно, пришлось тут же надеть сапоги, поскольку двигаться по заросшей хреном и чертополохом местности в ботинках было совершенно невозможно. Скорость моего продвижения снизилась, но грустить не было причины. Ведь до берегов Ульянки оставалось прошагать не более двух километров. И вот, преодолев очередной бугор, я оказался на краю довольно глубокой речной долины. Самой речки видно, разумеется, не было, но характерная полоса деревьев наглядно указывала на все её повороты. Вынув бинокль, я внимательно осмотрел местность слева от себя, надеясь увидеть современное шоссе Могилёв – Шклов, но ничего похожего на современную дорогу видно не было.
– Ну, разумеется, уже слегка заплутал, – мелькнуло в голове, – взял слишком далеко на запад. Хорошо ещё, что реку нашёл, а то бы сейчас вновь выскочил к железнодорожному полотну. Вот был бы фокус!
Конечно, сильно заблудиться я не мог, поскольку двигался в своеобразном коридоре. С правой стороны была железная дорога, слева – шоссейка, а перекрывала выход из этого своеобразного коридора река Ульянка. Теперь бы мне пойти влево, к Днепру, до нормального моста через реку, но нормальные герои всегда идут в обход. И я опрометчиво попёрся по скучному сильно изборождённому дождевыми потоками склону прямо к реке. Хотелось как можно скорее оказаться на том берегу, где сквозь ольховые сучья просматривались крестьянские домики. Эти домики живо напомнили мне ту деревеньку, которая была изображена на французской карте, и поэтому я мчался вниз, не разбирая дороги.
Но вот и река. Конечно не Бог весть что, оцениваю я скорость течения, но маленькую частную мельничку этот поток вполне мог приводить в движение, особенно после плотины. Это хорошо, это уже плюс. С этой радостной мыслью я продвигаюсь вдоль речушки, высматривая упавшее дерево, или на худой конец переброшенную через русло доску. Но ничего подобного не обнаруживается. Невольно приходится идти вдоль течения примерно с полкилометра, пока моим глазам не предстаёт хорошо наезженный машинами брод. А справа от него я замечаю старенького рыболова, с удобствами пристроившегося на невысоком помосте.