– Здравствуйте, уважаемый! – приветствую я его, – не подскажете, как называется эта деревня?
– Дак, это же Литовск! – чуть приподнимает он надвинутую на глаза кепку.
– А та, что выше по течению?
– Дак, то ж Комаровка, – вновь опускает он козырёк. А вам куда надоть-то?
– Мне в Литовск, – облегчённо отвечаю я, – теперь точно определившись в пространстве. Я здесь не утону?
– Нет, – вертит шеей рыбак, визуально оценивая длину моих голенищ, – только между колеями идите, там чуть повыше буде!
Я так и поступаю. И уже оказавшись на другом берегу, решаюсь задать старичку ещё один вопрос.
– Вы случайно не знаете, была ли здесь когда-нибудь мельница?
Мой вопрос настолько удивляет рыболова, что тот едва не роняет удочку. Но я жду ответа и он, подтянув к себе удилище, сердито бросает: – Нет, никогда здесь такого не было!
Впрочем, мне теперь и самому видно, что ничего похожего на плотину здесь не видно. Я вежливо киваю и начинаю подъём в деревню, носящую почти городское наименование – Литовск. Сама деревня меня не слишком привлекает. Наверняка она возникла совсем недавно, и гренадер на своём плане не обозначил на её месте ничего, кроме одинокой мельницы.
– И…, да, – вдруг вспоминается мне, – мельница в данном месте была ветряная, а не водяная. Так что зря я старикана перепугал своим вопросом, надо было вначале самому всё рассмотреть, а уже потом с вопросами приставать.
Выбравшись на центральную, мощёную природным камнем дорогу, я вновь принялся переобуваться. Сапоги уже изрядно натёрли ноги, да и носки в них уже превратились в полусырые тряпки. Но едва я разулся, как был буквально атакован какой-то кудлатой, бело-серой собакой и её сильно подрощенным щенком. Впрочем, атака эта была скорее дружеская, нежели агрессивная. Мамаша, видимо совершенно одурев от однообразности деревенской жизни, радостно прыгала вокруг меня, словно радуясь хоть какому-то новому человеку. Щенок же был более прагматичен. Со всей энергией безбашенной юности он азартно набросился на мою полураскрытую сумку. Видимо его привлёк запах съестного, и он принялся энергично бодать её носом, стараясь вытряхнуть еду и под шумок полакомиться ею.
– Кыш! Брысь! Пошёл вон! – завопил я, отбиваясь сапогом от столь непосредственных встречающих.
Но новоявленные друзья вовсе не хотели понимать русских слов. Может быть, пара крепких белорусских выражений подошли бы куда лучше, но к несчастью разговорного белорусского я не знал вовсе. Пришлось действовать менее дипломатичными методами. С немалым трудом отбившись от непрошенных ласк руками и ногами, я поспешил убраться подальше и от брода и от чересчур непосредственных псов. Закинул рюкзачок за спину и быстро зашагал в гору. И маленькое происшествие с братьями нашими меньшими тут же осталось далеко позади. Ведь я спешил навстречу тайне и должен был поскорее разгадать главную загадку этого места. Судя по карте, русло Ульянки не имело ни тех резких извивов, ни каких-либо притоков, через которые могли быть перекинуты мостки.