И, тем не менее, я был убеждён в точности карты гренадера и свято верил в то, что именно в этом вопросе всё так и было. Мне сейчас требовалось как можно внимательнее осмотреть местность и ответить на этот непростой вопрос, почему рисунок местности был сделан именно таким. Но, прежде всего, следовало отыскать то место, где располагался мост через речку, когда здесь ещё не было ни современного шоссе, ни мощного бетонного моста. Вскоре мне это удалось. Слева от себя я увидел плавный спуск к воде, обсаженный старыми берёзами. Словно почуявшая след гончая, я понёсся к ним, на ходу представляя себе, что являюсь перевозящей золото повозкой. Вот здесь она свернула, вот здесь въехала на основной мост, а здесь оказалась на том берегу.
Конструкция самодельного мостика через трёхметровую канавку речного русла была довольно примитивной. Несколько сваренных листов ребристого металла позволяли проехать только лёгкой телеге или мотоциклу, но всё ещё торчащие из воды обломки свай указывали на то, что прежде здесь был нормальный деревянный мост.
– Значит, – решил я, – если я двинусь вперёд, к Шклову, то попаду точно туда, где некогда стояла корчма! Если же поверну назад, то через пару минут окажусь в том месте, где закопан клад! И естественно я повернул обратно. Строго придерживаясь старой дорожной колеи, взобрался на береговой бугор и замер в изумлении. Прямо передо мной возвышался покосившийся остов видимо совсем недавно сгоревшего дома. Он был в точности такой, какой привиделся мне накануне во сне, и это обстоятельство заставило мигом собраться и насторожиться. Ведь не могло же некое предзнаменование явиться во время сна просто так, без причины?
Дом, к счастью, сгорел не полностью. Сильно пострадали лишь сени и часть кухни, и я не без робости шагнул вовнутрь относительно целой части строения. Моему взору предстали груды мусора, затоптанная одежда, битая посуда, обломки того, что некогда представляло собой небогатую деревенскую утварь. Рассматривать это убожество было некогда и, найдя относительно чистый уголок, я снял рюкзак, и пристроил его около остатков печки. Затем, решив, что сон приснился вовсе не зря, взял с собой только фотоаппарат и вышел наружу через пролом в стене. Прошёл через небольшой палисадник, в простонародье называемый «зады» и оказался на открытом пространстве. Вокруг не было ни души, и я непринуждённо двинулся по всё ещё хорошо заметной впадине, образовавшейся на месте старого тракта.
Шёл не спеша, привычно считая пройденные шаги. Справа тянулись скромные по размерам плантации капусты и простенькие теплицы. Слева было нечто вроде полузаброшенного и ничем не огороженного сада, за которым было видно небольшое картофельное поле. Если мои предположения были верны, то именно здесь в саду и лежало золото. Поэтому я всячески сдерживался от того, чтобы пялиться в ту сторону. Ведь из окон ближайшей хаты за мной вполне могли наблюдать чьи-то внимательные глаза! Чинно прошествовав по старой дороге порядка ста двадцати метров, я оказался на краю овражка, длинным языком стекающем в направлении совсем близкого шоссе.