Наташа старалась пройти так, чтобы они ее не заметили и, в конце концов, подойти к остальным посетителям. Тем более их было не так много. Ранее уведомленные Наташиной ложью о мнимом закрытии кафе, уже покинули помещение.
«Все! Дело сделано, – подумала Наташа, когда закончила, – что ж прямо сейчас покидать это гиблое место? Демонстративно?»
– Наташа, красотка, иди-ка сюда, милая, – прервал ее суждения Данилин.
– Прекрати называть ее красоткой, дорогой и милой! Ничего вообще, что я тут? – возмущенным шепотом сказал Гришина Никите на ухо.
Тот игриво взял ее за подбородок и ответил:
– Да, прекрати, любимая. Это ж все стеб. Ты ж сама понимаешь, что она не красотка, да и лучше тебя в мире нет. А девке-то приятно, шевелится от этого быстрее, – и Данилин поцеловал Гришину в намазанные губы блеском, и от вида этого смачного поцелуя могло вырвать даже того человека, у которого пару дней как пустой желудок!
– Да, Никита Михайлович! – Наташа подошла, держа руки за спиной.
– Я смотрю, все почти разбрелись, тащи-ка нам вкусненького, да побольше.
– Как обычно?
– Ну да, как обычно и плюс давай-ка нам водочки побольше, наверное, – Данилин поглядел на Александра снизу вверх, – да и бутылочку шампанского за особенность случая. Давай, давай, родная, пошевеливайся. И покурить чего-нибудь дай нам интересного.
– Хорошо, я скоро, – процедила Наташа сквозь улыбку, развернулась резким движением и ушла.
«Почему вообще я этим занимаюсь? Этим должны заниматься официанты!!! Прямо сейчас соберу вещи и убегу от этого кошмара! Все, последняя капля!»
– Да ты садись уже, друг наш любезнейший, – язвительно сказал Данилин Александру. – Как тебя по батьке то?
– Александр Николаевич мое имя, – без робости ответил Александр и сел в удобное кресло.
Время тянулось мучительно, ползло гадкой неприятной гусеницей, оставляющей влажный след.
– О, Александр Николаевич! Скажите, пожалуйста, Александр Николаевич, Ваш папенька не учил Вас быть вежливым и знать цену каждому поступку? – спросил Данилин с насмешкой.
Гришина сидела около Никиты и с жеманным видом качала красной туфлей на громоздком каблуке, приспустив ее немного с пятки, держа только кончиками пальцев ног.
Последние посетители покинули кафе.
– Нет, он не имел возможности меня этому научить, – отвечал Александр, – но, между тем, я нахожу себя наученным этому.
Все хохотали, не громко, но выразительно.
Александра часто бросало в жар от разных причин. Он был и одет по поздней осени в отличие от всех окружающих (так как они приехали на комфортном автомобиле, не было надобности утепляться – они просто наряжались по моде, чтобы подчеркнуть свой воображаемый статус и привлекательность), и, вдобавок, он постоянно думал о бабушке, которая ждет его дома и простительно заблуждается в том, что внук ее сейчас обсуждает какой-то очень важный реферат.