– Славный ты малый, Александр Николаевич! На этот раз у тебя все должно получиться по-другому. Только увлекись жизнью, а не смертью.
И Александр проснулся. Проснулся резко, открыв разноцветные глаза. Одеяло его лежало на полу, подушка перевернута – ни разу Александр так беспокойно не спал. Но всему есть объяснение. Вчерашний день не порадовал ничем, кроме случайной встречи с Аленой.
Он сел на край кровати, взглянул на бабушку, она была повернута к нему спиной и крепко спала.
«Пусть как следует, поспит, – думал Александр, – ей нужно хорошенько отдохнуть».
Александр поднялся. Голова его была словно забита хламом: не болела, но чувствовалась камнем на шее. Саша прошел на кухню, заварил чай и присел. Немного посидев, без каких-либо мыслей, он снова поднялся и пошел закрыть дверь в комнату, чтобы не разбудить бабушку, так как ему нужно было позвонить в институт и сказать причину отсутствия. Закрывая дверь, он взглянул на Анну Владимировну – она по-прежнему спала на боку, спиной к выходу их комнаты.
Юноша налил себе свежего чаю, сел и непроизвольно начал вспоминать вчерашний день. Теперь он не казался таким ужасным – все позади, все утряслось, успокоилось. Саша позвонил в деканат и сказал, что его не будет сегодня. Он сказал методистке деканата правду: что бабушка, его единственный член семьи, нехорошо себя чувствует и нужно остаться с ней. Только вместо понимания он столкнулся совершенно с обратным чувством.
– Чем я могу Вам помочь в этом случае? – дерзко спросила молодая методистка, которая, как и все взявшие в руки ручку, чтобы отмечать присутствующих, полагают, что в их власти теперь все учебное заведение.
– Нет, нет, ничем, – ответил Александр, назвав методистку, что была с ним на одном курсе, по имени-отчеству (правила есть правила). – Я просто хотел известить Вас о причине своего отсутствия, – продолжил он.
– У меня слишком много дел, чтобы выслушивать это. Я буду отмечать Вас как отсутствующего. Придёте, будете писать объяснительную и не забудьте справку! – отрезала методистка и повесила трубку.
– Но… – успел только сказать Александр, но поняв, что на том конце провода его уже никто не слушает, немного оторопел и какое-то время просто смотрел на трубку телефона.
Затем он пожал костлявыми плечами, поднял в изумлении несколько редких волосинок, что были у него вместо бровей и поджал тончайшие кривые губы.
– Удивительный народ! Какую справку я смогу предоставить? – спросил он сам у себя, но вскоре забыл об этом.
Люди во всем институте были ему чужды. По мнению Александра, они вели себя чрезмерно странно, придавая огромное значение вещам, которые были совершенно пусты и умаляли содержание важных явлений. Так, например, вместо дружбы он видел притворные симпатии. Притворство было настолько очевидно, что, скорее всего, не было секретом ни для кого, кто участвовал в нем. Вместо товарищества – союзы, чтобы было легче существовать в стенах учреждения, где час от часу не легче. Зачем Иван терпеливо относился к Саше? Почему не сторонился его? Все просто. У Ивана было слабо развито чувство брезгливости (тем более он сам не красавец), но отлично развит инстинкт приспособленчества. Так, осознавая, что Александр может помочь в любом деле, Иван не гнушался его обществом. Сыграло роль и обстоятельство, что с самим Осиповым никто более не желал общаться. А Александр никогда ни в чем не отказывал, хотя иногда самому катастрофически не хватало времени на все задуманные дела. Далее, вместо любви Александр отчетливо наблюдал картину того же приспособленчества.