Весь период прошел для него как период задержанного дыхания. Выдохнул Александр, сделав новый вдох на поминках после похорон. Людей собралось не много и не мало. Александр сам готовил, накрывал на стол. Он перестал выплескивать горе с помощью слез, просто спрятавшись в своем внутреннем мире. Там, внутри себя, ему было комфортнее. Трудно сказать, какие мысли были в его голове.
«О чем ты думал тогда, Александр?» – можем мы у него спросить.
«Я не знаю, господа, – ответил бы он нам. – Половину я не помню, дни проходили вне времени. Иногда мне казалось, что думы вовсе покидали меня. А иногда обрушивались снежной лавиной и заставляли думать о смысле жизни. Ведь как непонятно! Жил человек, любил, страдал и радовался, а теперь все! Нет его! А будет ли еще? Живет ли после? Но единственное, чему я рад, что хоть эта ужасная тень покинула меня! Она бы точно могла свести с ума!»
Итак. Когда Анну Владимировну отправили смотреть вечные сны, укутав одеялом из холодной земли, некоторые пошли к Александру домой на поминальный обед. Многие отнекивались от него, используя разные причины. И тогда Александру меньше всего хотелось думать о том, что причина отказа – брезгливость. Саша приготовил постные щи, которые любила Анна Владимировна и он сам, всем знакомое картофельное пюре и жареную рыбу и, конечно же, кутью. Не второстепенным фактором в приготовлении обеда был и бюджет, которым владел Александр.
На поминках практически стояла тишина. Мало, кто разговаривал, будто пришли только для того, чтобы отобедать. Хотя, наверное, так и есть. Закончив, все попрощались и покинули квартиру Александра. Он сидел один за столом, смотрел на фотографию бабушки и говорил с ней:
«Я до сих пор не верю! Кажется, бабуль, что я никак не могу проснуться…Все так вокруг затянуто, но и быстро тоже… время прекратило существование. А такое бывает только во сне. Может…– Александр сильно ущипнул себя за руку до боли, но претерпевая ее, продолжал еще сильнее сжимать грубую желтоватую кожу. – Бесполезно! Это не сон! – Александр сложил руки на столе и опустил на них голову.
«Я не знаю, бабуль, как я мог так поступить! Прости меня! Прости, если слышишь, пожалуйста» – шептал он.
В дверь постучали.
Александр приподнялся. Из черного глаза его скатилась крупная слеза. Он подошел к двери и, не посмотрев в глазок, отворил ее. Перед ним стояла Алена.
– Я…..я….– она не знала что сказать.
– Проходите, пожалуйста! – сказал Александр довольно сухо, но вежливо. Легкий трепет оживления прошел по его сгорбленной спине.
– Я торопилась, как могла, – зачастила она. – К большому сожалению, не успела на похороны Анны Владимировны. Мне так жаль. – Алена продолжала стоять на пороге в смущении.