Уже на подходе к месту засады стали слышны яростные испуганные крики. Кричали, видимо, раненые. И передо мной сразу же встала новая задача, разрешить которую я никак не мог. Добивать пленных в спецназе допускается, но только в том случае, если они в состоянии создавать опасность жизням военнослужащих или мирных жителей или угрожать срывом операции. Но вообще-то расстрел раненых считается делом не слишком приятным и, кажется, даже военным преступлением.
Такой приказ офицеру – сложно отдать, а солдату – сложно выполнить. Но куда девать пленников, я не понимал. Тем не менее что-то с ними надо делать. Наверное, им еще и врач требовался. У меня же во взводе был только солдат-санинструктор, способный разве что палец перевязать, когда его канцелярской кнопкой проколешь. Это, конечно, утрированное суждение, тем не менее санинструктор мог бы сделать раненому перевязку, мог бы сделать укол промедола и помочь загрузить его в санитарную машину. В основном обязанности санинструктора сводились к тому, чтобы таскать на себе в каждом марше тяжеленную сумку с медикаментами.
Мои солдаты повели себя молодцом. Они в первую очередь обезоружили тех, кто был ранен. Сильно не церемонились. Подходили сбоку, не со стороны поднятого ствола. Удар ногой или по цевью, или под локти – и оружие летит в сторону. Если бандит ранен, его следует прижать к земле, связать руки и ноги и сделать ему перевязку, если это возможно. Одному пришлось перевязывать голову – касательное ранение черепа. Осколок «МОН-90» просто расколол теменные кости головы, и сколько такой раненый мог еще протянуть – неизвестно. Только можно было сказать, что недолго. Обычно с обнаженным мозгом люди не живут.
Двоих вообще перевязывать не стоило – у них в нескольких местах были пробиты бронежилеты, из-под которых вытекло уже столько крови, что на троих могло бы хватить. Бронежилеты у бандитов покупные, как правило, на базаре за собственные деньги. Чаще всего украинского частного производства. Такой бронежилет не защищает даже от выстрела из рогатки. Успокаивать раненых не стоило, хотя уколы промедола им сделали. Но объяснять, что зрение и слух вернутся через определенное количество часов, возможности не было. Раненые все равно ничего не слышали.
Меня интересовала судьба тех троих, которых умышленно выпустили бойцы группы младшего сержанта Красникова и которые не попали в сектор поражения мин «МОН-90». Конечно, светозвуковое поражение они получили. Но среди пленников не раненых не было ни одного. Исходя из этого, резонно было предположить, что те трое бандитов пали под автоматными очередями, когда начался истеричный расстрел всего вокруг. Незрячие расстреливали незрячих, глухие не слышали крики таких же глухих. Вообще все это походило на мистический акт самоуничтожения банды. Но бандиты, подумалось мне, этого и заслужили. Их просто постигла кара за совершенное и задуманное, но еще не совершенное. Только совсем недавно, меньше часа назад, они мечтали уничтожить нас. А получилось, что уничтожили сами себя.