– Но почему? Почему сразу в ад? – с трудом выдавила она. – Может, как-то иначе?
– Это у католиков, – отмахнулась Ленка. – Лимб называется. Православное вероучение это отвергает… да и они сами, я читала, в этом уже сомневаются. Объявили частным мнением… Ты пойми, только пребывание с Богом может там оградить душу от бесов… а без Бога они возьмут своё. Я понимаю, ты очень любишь своего папу, он тебе кажется самым добрым, самым лучшим… но помнишь ведь, что все мы грешны. «Несть человек, иже не согрешит». Вот за эти грехи бесы и уцепятся, и потащат к себе…
– Грехи? – глухо произнесла Тамара. – Да, наверное… Я не знаю, какие у папы грехи…
– Да у любого есть! – вскинулась Ленка. – Ну мало ли… Тем более, он большую часть жизни в советское время провёл. Вот кто тогда не врал? Кто не пресмыкался? Кто не воровал?
Кто не воровал… Ей тогда было лет десять, не больше. Конец августа, жара стояла дикая. Они с папой шли по узенькой тропинке в кукурузном поле. И, конечно, она не удержалась, выломала янтарного цвета, сверкающий на солнце глазками-зёрнышками початок. «Ты что?!» – в серых отцовских глазах, казалось, набухли тучи. – «Это же колхозное! Брось сейчас же!» На неё накатило упрямство. «Колхоз от одной кукурузины не обеднеет! – возмутилась она. – Все срывают, почему одной мне нельзя?!». – «Потому что я не хочу, чтобы моя дочь была воровкой!» – негромко сказал он и, резко повернувшись, зашагал вперёд. Очень быстро. Сперва она не верила, что это всерьёз, потом, увидев вдалеке спину в серой футболке, дунула за ним. Початок сама не заметила, как бросила – точно он мешал ей бежать.
– Знаешь что… – сказала она. – Тебе, наверное, домой пора. Сессия на носу… И вообще…
– Ты только на меня не обижайся, – зачастила Ленка. – Я же тебе правду… Тебе тяжело сейчас, я понимаю… но ты вспомни, что кто любит мать или отца больше, чем Христа…
– Иди, Лен, – сухо повторила она. – Я уж тут сама разберусь…
Дождь ослаб, с потемневшего неба сыпало колкой крупой – то, что уже не дождь и ещё не снег, а просто «осадки». Можно обойтись и без зонта, тем более, что когда суматошно собиралась, не до того было. Сумку бы набить, ничего не упустив.
Надо было ещё найти этот самый детский травмопункт… смутно помнилось, что где-то в районе Щёлковской. Когда-то проезжала мимо… или кто-то говорил. Не отложилось. Оно и понятно – прямой надобности не было.
«Погоди, пока нам рано, – терпеливо, точно на переговорах, внушал ей Костя. – Вот когда положение упрочится… тогда пожалуйста, в декрет. Но пока совсем не те условия… тем более, что в любой момент у меня всё может рухнуть… придётся начинать с нуля». Она пыталась спорить – ну как же нет условий? Квартира двухкомнатная, машина… Ну да, ей придётся уйти с работы, так ведь зарплата библиотекарши в их семейном бюджете погоды не делает. «Ты же вообще хотел, чтобы я дома сидела… – возражала она. – Я, мол, за двоих заработаю… Ну и что, не получится на троих?»