Гарри поддерживал ее как мог: выслушивал ее жалобы на усталость, помогал, когда она нуждалась в помощи, — всегда и во всем был тем надежным, прямым, честным человеком, которого она высмотрела и выбрала себе в мужья. Но она понимала, что он разделяет далеко не все ее политические убеждения. Конечно, его нельзя было назвать тори, еще того меньше либералом, но взгляды, которых он упорно придерживался, зачастую шли вразрез с ее взглядами. Когда требовалось отстаивать правое, на его взгляд, дело, он на первое место ставил независимость мысли, решений и действий. Он ставил лояльность по отношению к друзьям и к семье сразу следом за «основными принципами», но считал, что даже этими принципами можно поступиться во имя семьи. Политика у него стояла на втором месте.
Следуя примеру многих заводов страны, рабочие главного предприятия Тэрстона, обеспечивавшего средствами к существованию больше половины рабочей силы города и косвенно поддерживавшего почти все остальное трудовое население, вступили в конфликт с администрацией, казавшийся совершенно неразрешимым. В начале осени такие конфликты приняли прямо-таки повальный характер. Споры шли о расценках, о числе рабочих рук, о выплате премиальных, об установке нового оборудования, о нормах и коэффициентах, об исследовательской работе и производственных планах; споры велись между администрацией и профсоюзами, спорили между собой разные профсоюзы, распри шли внутри самих профсоюзов — средства массовой информации валили все это в одну кучу и называли «безумием», «самоубийством» и «концом Британии». Отклики были однообразно резкими; способы борьбы тоже однообразны: забастовки и пикеты. Герои, жертвы и мученики рождались в этой борьбе мгновенно и посредством сенсационных репортажей становились известны всей стране.
Эйлин боялась, как бы эта участь не постигла и Гарри. Боялся и сам Гарри. Он терпеть не мог никакого шума. Как Бетти. И делал все, чтобы не привлекать к себе внимания. Теперь же — и это его сбивало с толку, смущало и раздражало — он сделался темой разговоров в городе. Как он поступит? Вернется на работу или нет? Этот вопрос интересовал всех.
Придя на завод, Гарри согласился принять на себя обязанности руководителя местной ячейки небольшого профсоюза управленческих служащих. Ячейка была маленькая, и это облегчило Гарри вступление в союз и помогло стать профорганизатором. Он дал себя уговорить, потому что членами этого профсоюза были двое его товарищей по команде регби, местные уроженцы, из тех, что победней; оба здесь выросли и здесь учились, а к таким людям Гарри чувствовал особую симпатию. Считалось, что неблагодарную работу профсоюзного организатора должен брать на себя человек, поступивший на завод последним, и Гарри, подчиняясь традиции, согласился принять эту должность. У него сразу же начались трения с руководителем ячейки профсоюза технологов, проявлявшим при решении разных вопросов несговорчивость и даже враждебность. Профсоюз технологов был большой, однако авторитет его определялся не числом членов, а тесной связью с профсоюзом машиностроителей, одним из наиболее влиятельных в стране. На взгляд Гарри, профорганизатор технологов был слишком самонадеян и что-то очень уж старался запугать всех вокруг. И вот теперь этот человек пытался использовать Гарри в своих целях, да еще по ходу действия привлекал к нему всеобщее внимание.