не заинтересован в своей еженедельной получке.
Эта получка была ему хорошим подспорьем. Да и работа — хотя Лестер никогда не признался бы в этом — доставляла ему удовольствие. Букмекерство нравилось ему, нравилось тереться возле лошадей, собак и жокейской братии. Тут он был на своем месте. Он мог дать совет, на кого ставить, угадать победителя в гандикапе не хуже прочих знатоков — так по крайней мере он хвастал Дугласу, и здесь он не врал. Время шло, и у него начал зреть честолюбивый замысел, вполне разумный и осуществимый. Хорошо бы подкопить деньжат, думал он, и открыть букмекерскую лавку где-нибудь в провинции — не в Камбрии, где его каждая собака знает, а в каком-нибудь местечке, где он никогда не бывал. Он стал бы ходить на ипподром, облюбовал бы себе постоянное место, установил доску, на которой писал бы мелом имена предполагаемых им победителей в следующем заезде, заключал бы пари; таким путем он смог бы стать частью этой толпы, смотреть скачки, завести знакомства среди жокеев и владельцев лошадей, действительно войти в этот мир, а не сидеть в Лондоне на роли машинистки и телефонной барышни, пышно именуясь «ассистентом». Как это часто бывает, он складно наврал себе насчет своих истинных намерений, но в этой лжи таилось многое из того, о чем он искренне мечтал, и постепенно то, что было ложью, стало целью, к которой он всемерно стремился. Вот так! Он решил пока что в этом не сознаваться, а то засмеют еще: вот, мол, до чего докатился, а ведь был доверенным лицом Мерлина Рейвена, импресарио его рок-группы и помощником режиссера. Однако мысль увлекла его так сильно, так прочно засела в мозгу, что избавиться от нее он просто не мог. Он хотел стать букмекером.
Лестер серьезно заинтересовался своей работой. Стал расспрашивать. Он ведь и правда пришел сюда, желая хорошенько во всем разобраться, прежде чем открыть собственное дело. И тут произошла странная вещь. Пока он «играл роль», был окружен ореолом новизны, пока считалось, что за ним стоит баснословно богатый Рейвен, отношение к нему было прекрасное. Но стоило ему заинтересоваться букмекерством по-настоящему: начать задавать вопросы, делать заметки, приходить спозаранку и задерживаться допоздна, — как окружающие забеспокоились. Поднялась тревога. В души трех других его сослуживцев закралось опасение — как бы чего не вышло. Уж не шпионит ли Лестер, уж не осведомитель ли он. Они сообщили об этом Лачфорду.
Лачфорд насторожился. Он занимался перепродажей краденых автомобилей, имел долю в одном из фулемских клубов с репутацией отнюдь не безупречной; он временами прибегал к помощи темных личностей, чтобы снять с чужого грузовика несколько ящиков с каким-то товаром, всегда мог раздобыть прекрасную чернобурку за четверть цены или достать за бесценок часы от Картье; у него была связь с Амстердамом и аэропортом Хитроу. Лачфорд был дельцом.