Бетти отметила и это.
Дуглас и Мэри привезли Джона с ночевкой, чтобы со спокойной душой повеселиться в новогоднюю ночь. Настояла на этом Бетти, хотя Мэри и возражала, считая, что это несправедливо по отношению к свекрови, но…
— Веселитесь, пока молоды, — сказала ей Бетти, поощряя других потворствовать своим желаниям, чего себе никогда не позволяла. — И потом, мне так приятно, что он побудет со мной, верно, Джон? — Она улыбнулась мальчику и обняла его, однако он не отозвался на ласку. Стоял, засунув руки в карманы, и, позевывая, угрюмо смотрел на занимавший добрую половину стены эстамп — констэбловская «Телега с сеном». Всю дорогу он проспал, и никто не мешал Дугласу и Мэри ссориться.
— Закусите немного, — предложила Бетти, хотя и сознавала с грустной уверенностью, что сыну с женой хочется уйти как можно скорей.
— Отлично! — с подъемом откликнулась Мэри, сумев отогнать пену эгоизма и неблагодарности, подернувшую ее настроение. Ей искренне захотелось побыть с Бетти какое-то время. — Отлично! Давайте я этим займусь.
— Мы с тобой вместе этим займемся, — воспротивилась Бетти. — Дадим мужчинам больше простора.
Вошел Гарри.
К этому времени разговор Дугласа с Джозефом удачно переключился на местные новости. Джозефа немного раздражал интерес к ним Дугласа; Лестер же находил в этом еще одно доказательство дугласовского позерства — «этюд «Мои корни остаются в земле!» — как сказала бы Эмма. (Он улыбнулся, вспомнив ее крупное тело, от улыбки стало больно лицу. Слава богу, Бетти и Джозеф любят меня таким, какой я есть, и с расспросами не пристают.) Но вот Гарри, любивший Дугласа так, как брат должен любить брата, хотя кровного родства между ними не было — а может, именно поэтому, — понимал, что интерес этот искренний, и с радостью присоединился к разговору, рассказывая о том, что знал. Он относился к Дугласу с большим уважением. И хорошо представлял себе, как трудно ему приходится в Лондоне.
Однако в присутствии Дугласа Гарри считал нужным изменить свое поведение. Хотя в этом коттедже он больше, чем Дуглас, чувствовал себя дома, хотя именно он, а не Дуглас помогал Бетти и Джозефу перебраться в него, хотя он, и никто другой, приходил сюда регулярно и делал всю тяжелую работу: вскапывал сад, чинил изгородь, сажал фруктовые деревья (в сравнении с домом сад был непропорционально велик), — несмотря на все эти постоянные узы забот, привязанности и преданности, Гарри считал правильным и естественным, чтобы, нагрянув сюда из Лондона, Дуглас в течение нескольких часов сумбура или общей натянутости играл первую скрипку. Дуглас понимал это и всячески старался сдерживать проявление семейных чувств в присутствии Гарри.