Девушка держалась приветливо и болтала без умолку. Возможно, она привыкла коротать время в болтовне, а может, чувствовала, что не все ладно между Лестером и Эммой, и, чтобы разрядить атмосферу, говорила не закрывая рта; так или иначе, Эмма была ей благодарна. Она хотела спросить девушку, как ее зовут, но упустила момент. Лестер, как ей казалось, просто погрузился в мрак.
Но она ошибалась. Это выяснилось, когда, извинившись, она простилась и пошла к двери — он тут же последовал за ней. Они в молчании прошли вместе небольшой кусок Чаринг-Кросс-роуд, вдоль которой уже горели фонари. У книжного магазина «Фойлз» он взял ее за руку повыше локтя, свернул в проход между двумя зданиями, и через арку они вышли на Грик-стрит. Пройдя несколько шагов, он остановился; в ожидании, когда он заговорит, она стала рассматривать витрину, заставленную книгами. Новые романы, ни одного из них она не читала.
— Значит, он мой, — сказал Лестер, стоявший сзади. Она видела его отражение в витрине среди блестящих обложек.
— Да, Лестер, твой.
— Говорят, их у меня где-то тут несколько бегает.
Эта жалкая похвальба только подогрела ее нежность.
— Да, ты говорил. Только ты говорил, что не вполне в этом уверен. — Она повернулась к нему лицом.
— Разве можно быть в этом уверенным?
— На этот раз можно. — Эмма боялась сказать что-нибудь еще: видно было, что он напряжен до предела — как заяц перед прыжком. Он и худой, как заяц, подумала она, такой же мускулистый, вот только очень уж худ.
— Я мог бы… — Он замолчал, встретив ее любящий взгляд, и решил не врать. — Я не гожусь для тебя.
— А по-моему, так годишься.
— Нет. Не такой я человек. Я не мог бы остепениться, не мог бы мириться с такой жизнью — ни в коем случае.
— Ты уверен?
— Ты же меня знаешь.
— Нет. Недостаточно хорошо. Мне кажется, может, ты и был бы доволен, осев наконец.
— А что бы я стал делать? Работать на фабрике, как деревенские ребята в Камбрии?
— Ты же говорил, что прекрасно провел в Камбрии рождество.
— Только потому, что знал, что через неделю меня там не будет. Ужасное место.
— Ты счастлив? — Ее уверенность в себе быстро восстанавливалась. Лестер покачал головой — не в ответ на ее вопрос, а неодобрительно. Она вторглась в область, по его правилам неприкосновенную — в область чувств. Он вынул бумажник и достал три банкнота по пять фунтов.
— У меня сейчас туговато с деньгами, а то бы я дал тебе больше.
— Не надо… Спасибо тебе.
Слова благодарности пришлись как нельзя кстати, всколыхнув в его памяти воспоминания о прежних широких жестах, о прежнем размахе.