В эти сентябрьские дни союзники высадили на берег Крыма более шестидесяти тысяч человек! А у русских оказалось в разных частях от Карпат до Севастополя немногим более пятидесяти, собрать которые воедино для скорой битвы, увы, не представлялось возможным.
До 20 сентября, когда союзники подошли к речке Альме, в Петербурге царил настоящий душевный подъем. Князь Михаил Павлович Голицын писал Меншикову: «Это несчастье, что никто не хочет войны, а Россия нуждается в войне!». Великосветская дама графиня Блудова, приближенная ко двору, говорила всем: «Россия нуждается в войне, и жаль будет, если Австрия не осмелится начать войны против России. По крайней мере мы уж разом со всеми супостатами и справимся без лишних отлагательств: и с Францией, и с Англией, и с Турцией, и с Австрией!». И все это слушал и слушал царь Николай Первый, и, несомненно, ободрялся подобными речами.
И это продолжалось даже тогда, когда англичане и французы внезапно оказались у берегов Крыма…
19 сентября 1854 года князь Меншиков встал со своей армией на берегу Альмы, а 20-го французы и англичане первыми вступили в бой. Увы, главнокомандующий не знал толком ни местности, ни того, что будет делать в ближайшие часы. Русские частью встали так, что позволили не только пехоте, коннице и наземной артиллерии врага ударить по себе, но и открыли себя для дальнобойных корабельных пушек вражеского флота. Но об этом они узнают не сразу. «Неприятель со страшным флотом и с огромным войском стал приближаться к нам, – писал один из участников этой битвы. – У каждого из нас дрогнуло сердце при виде стройно движущейся бесконечной массы войска».
Но, благо дело, русская артиллерия уже успела занять удобные позиции и встретила шквальным огнем французов и англичан. Только команда «огонь» была дана слишком рано, и большая часть артиллерийских запасов оказалась потрачена впустую – ядра и картечь не долетали до идущего вперед врага. А потом англичане и французы стали ложиться сотнями под русским огнем, но никто не дрогнул. Ряды смыкались, места убитых и раненых занимали живые. Но только французы и англичане подошли на необходимое расстояние, тут и началось избиение русских полков. Союзники пустили в ход свои легендарные штуцера, бившие в два-три раза дальше русских гладкоствольных винтовок. А с моря стали палить подошедшие корабли. Один только Минский полк, неосмотрительно поставленный близ моря, был уничтожен в течение десяти минут. Когда же русская артиллерия получила полную возможность нанести неприятелю непоправимый ущерб, по рядам понеслось: «Кончились снаряды!». Это был и позор военных снабженцев, и страшное и непоправимое разочарование для бойцов.