Тамила переехала жить к профессору Эйнгарту, но и его небольшие сбережения стремительно таяли, а крошечной пенсии едва хватало на оплату квартиры. Вскоре молодой женщине пришлось выходить на работу. Профессор не знал, куда она устроилась, но уходила она рано утром, а возвращалась, когда на улице темнело. Лев Соломонович же взял на себя роль няни, нянча ее ребенка. Однажды Тамила пришла домой такой сияющей, словно выиграла в лотерею миллион долларов:
— Вы слышали? Мой-то муженек бывший приказал долго жить!
Старый профессор не мог разделить ее радость, он привык по-другому относиться к человеческой жизни, но и осудить брошенную женщину у него не хватило духа. Чтобы сделать ей приятное, он даже согласился пойти вместе с ней на похороны бывшего мужа.
Хоронили его на крупном кладбище, народу собралось много, рядом с гробом плакала молодая полная блондинка. Тамила молча стояла чуть поодаль от толпы, ее темные восточные глаза лихорадочно блестели. Профессор, достававший ей лишь до подбородка, галантно поддерживал ее под локоток. Дело было ранней весной, снег еще не растаял, и профессор сильно промерз, стоя на продувном ветру с непокрытой головой. Поэтому он хотел было уйти с похорон чуть пораньше, не дожидаясь, пока крышку гроба заколотят гвоздями. Он заикнулся было об этом своей спутнице, но она крепко вцепилась ему в руку и так умоляюще поглядела своими огромными, вмиг увлажнившимися глазищами, что он дрогнул, и продолжал тихо мерзнуть, надеясь, что следующие похороны, на который он попадет, не станут его собственными.
Наконец, на гроб опустили крышку, гробовщик занес было молоток… и вдруг крышка дрогнула, как будто ее толкнули изнутри. Гробовщик так и замер с занесенным молотком. Профессор невольно покосился на Тамилу: молодая женщина сильно побледнела, но глаза ее светились, как у кошки. Крышка гроба еще раз дернулась, и все затихло. Полная блондинка бросилась к гробу и, истошно что-то выкрикивая, попыталась отодрать тяжелую крышку. Двое мужиков уцепились за ее руки и попыталась оттащить от гроба, но блондинка не сдавалась. С невесть откуда взявшейся силой женщина вырвалась из рук здоровых мужиков и, изловчившись, все же сбросила крышку. И тут же судорожно заорала, отскочив от гроба.
Толпа бросилась посмотреть, что произошло, и только профессор с Тамилой остались на своих местах. Эйнгард невольно снова посмотрел на Тамилу, удивляясь: почему женщина не проявляет столь естественного в данных обстоятельствах любопытства? Но она стояла, как изваяние, а губы ее кривила странная усмешка. Профессор вздрогнул не то от страха, не то от холода, его начала бить крупная дрожь. Почувствовав это, Тамила сама повернулась к спутнику и тихо предложила: