И предоставил слово не ожидавшему того Петерсу. Но старого чекиста и ночью разбуди, он ухо подушкой не прикрывает и палец на курке держит. Когда он поднялся на трибуну не хуже молодого, подтянутый, сухой да стройный, зал зааплодировал, а Петерс, гася аплодисменты, небрежно коснулся седины у виска и произнёс строго:
— Он пьяницей не был, его затравили.
В зале зашумели, слышалось разное:
— Какой мужик бутылки в руках не держал, да ещё с немецкой делегацией! Немцы, они пуще нас хлещут!..
— Да по Волге небось на пароходе!..
— А баба его сама бросила! Тут запьёшь!..
— Со своими-то не погулять! Вон Коллонтай по молодости какой была! Ей с мужиком переспать, что стакан воды хлопнуть. Сам Ленин её критиковал…
— Сам критиковал, а сам…
Встал Смирнов, нарком земледелия, его уважали, примолкли немного.
— Погодите, товарищи, — извиняясь, глянул на председателя. — Я Странникова давно знаю, считай, аж с 1925 года, ещё по Саратову. Энергичный, деятельный партиец. И никогда не был замечен в пьянстве, тем более, жена у него была красавицей…
— То когда было! — перебивали его.
— Жили они душа в душу, — не сдавался нарком. — Другое дело, уступала она ему по партийной линии, но выдержанная, культурная женщина.
— Вот и бросила его, потому что культурная!
— Погодите, погодите, — нарком стоял на своём крепко. — Не горячитесь, не дело в грязь хорошего человека втаптывать. Тем более, слышали, что Назаров с непроверенных жалоб анонимщиков ахинею нёс.
— Какую ахинею? — вскочил взбешённый Назаров. — Выбирайте выражения, товарищ нарком!
— Я для этого и встал, — гордо повёл головой в его сторону Смирнов. — Не терплю, когда в моём присутствии поносят имя достойного члена партии. К тому же Странников продолжает оставаться членом Центральной контрольной комиссии. Его никто не вывел.
— И не собирался, — с места выкрикнул кто-то.
Лазарь, хотя и поглядывал на него Молотов, не торопился мешать этой внезапно вспыхнувшей перепалке. Такой жаркий спор — это тоже высказывание мнений, считал он, только при этом, не замечая, стороны выказывают вгорячах своё истинное лицо, после сожалея.
— Погодите, товарищи! — снова повысил голос Смирнов, так и не присев. — Я хочу проанализировать не сколько сменилось в Астрахани секретарей, а констатировать, почему убрали того или другого? Муравьёв ушёл после скандального дела, его затравили, а соответствующие организации не сумели помочь ему. По поводу другого секретаря ездила в 1926 году особая комиссия.
— Эта поездка была специальной! — выкрикнул с места Назаров. — По рыбному вопросу.