Оттеснив всех, бросился за ним Глазкин. Застывшего в замешательстве начальника ОГПУ больше обойти никто не решался. Толпились, переминаясь с ноги на ногу за его громоздкой поникшей спиной. Уже запрыгнув на настил, Странников в развивающемся на ветру расстёгнутом пиджаке, с взлохмаченными волосами ворвался на трибуну и взмахом руки невольно заставил собравшихся задохнуться от восторга, повскакать с мест и напрячь глотки. Кричали разное, не задумываясь. Это был общий суматошный, нервный порыв.
Больше звучали «Ура!» и «Даёшь Волгу!», но выкрикивалась уже и его фамилия, а Странников зажёг трубку, задымил, облокотившись, и, отставив её в сторону в согнутой руке, заговорил:
— Товарищи! Стихия не прощает разгильдяйства! Терять время на пустяки — смерти подобно! Открываю митинг!
— Ура! — подхватили сотни глоток.
Возвратившись из Москвы, Странников почему-то забросил папиросы и завёл трубку, похожую на ту, что не выпускал из рук его кумир в кремлёвском кабинете. Приметил, как магически действовала она на окружающих. Знакомая по портретам короткая простая трубка рождала известные ассоциации, создавала соответствующую атмосферу, меняла тон голосов собеседников и даже цвет их лиц.
Поступок быстро обратился в привычку, и он уже не замечал, что трубка постоянно мелькала в его руках. Отметил он теперь, как подействовала она на начальника ОГПУ, и намеренно закончил разговор с ним на повышенном тоне, хотя раньше старался не позволять себе этого, в каком бы состоянии ни был.
Между тем подтянулся к трибуне Сергиенко, и ответственный секретарь предоставил ему слово. Вне своего кабинета и стола говорить тот не умел, мямлил и глотал окончания слов, терялся от этого ещё больше и, наконец, совсем смутившись, попытался открыть пухлую кожаную папку, набитую бумагами.
— Товарищи!.. — беспомощно посмотрел он на Странникова. — Я зачитаю последние приказы чрезвычайной тройки и решения губисполкома. Думаю, вам сразу станет понятно, в какое отчаянное положение загнала нас вода.
— Неправда! — вскричал, перебив его Странников, и грубо оттеснил плечом. — Это мы загоним стихию в угол! А приказы?.. Что их читать?.. Этой вот рукой они и писаны!
И он взгромоздил над трибуной и над толпой кулак с зажатой в ней трубкой. Слова его утонули во взрыве смеха и в возгласах одобрения. И теперь прервать его не мог поднявшийся шум:
— Товарищи! Сейчас, когда бешеная стихия, опрокинув все прогнозы учёных и специалистов, собралась припереть нас к стенке, грозя таким уровнем паводка, какого не наблюдалось последние двадцать лет и не вспомнят седые старожилы, перед нами в штабе по наводнению встали два варианта решения главной задачи…