И опять этот знакомый акцент — новое в речи. Лазарь поразил Странникова, и он передёрнул плечами, боясь ошибиться.
— Конечно, опасность велика, — продолжал Лазарь. — Дураком надо быть, чтобы на это клюнуть. Коба слово сказал, Коба его и назад заберёт, а предатель — на ладони. Коба его и прихлопнет!
Дальше ехали молча. Лазарь покашливал, дёргал чётки, Странников ждал момента, чтобы заикнуться о себе.
— Я тебя зачем везу-то?.. — уставился Лазарь вдруг на Странникова. — Соображаешь?
— Не совсем, Лазарь Моисеевич.
— Иосиф любит поговорить с людьми из глубинки. Ему это в большую радость. Он чует, что там творится, но это его домыслы, а ему хочется услышать из первых уст. Понимаешь? Не часто теперь ему выезжать удаётся самому. Тоскует он, на нас гнев срывает. И эта неуверенность вот такими выходками завершается… Спрашивать тебя будет, догадываешься, как отвечать надо?
Странников неуверенно кивнул.
— Ты веселей, веселей! Нос-то подыми! Сейчас ему важно бодрость увидеть в вас, которые там, в глубинке. Не оплошай.
Странников почувствовал, как запотевают грудь и спина, всего так и обдало испариной, понял, что пришло его время, и он выпалил:
— Лазарь Моисеевич, у меня на службе накопились кое-какие вопросы, хотелось с вами посоветоваться.
— Потом, — бодро сверкнул тот глазами. — Все твои вопросы разрешим. Не о том думаешь, секретарь. Чего покраснел, как рак? Смелей, каспиец! Последний гвоздь забьём в гроб поганого троцкизма и погуляем на славу! Приеду к тебе. Удочку найдёшь от всех забот расслабиться да рыбку ту, чудную, половить? Я же Кирову о тебе рассказал, а он позавидовал, просил с собой его захватить. Смеялся, мол, был там, но ловить приходилось не рыбку, а контру.
Странников открыл было рот, но сказать ничего не успел, автомобиль въехал в Кремль, солдат козырнул перед воротами.
У дверей приёмной Лазарь обернулся к нему:
— Не отставай. Поскрёбышев[27] будет спрашивать, скажешь — со мной.
Странников плотно сжал губы, его почему-то била мелкая дрожь.
В приёмной никого не было, только крепкий лысый человек, сразу не замеченный, поднялся от дальнего столика, пошёл навстречу Кагановичу.
— Я первый? — расплылся в улыбке Лазарь.
— Как всегда.
— Один? — кивнул Каганович на дверь.
Поскрёбышев повернулся к Странникову:
— А это кто с вами? Он знает?
— А-а-а… — махнул рукой Каганович, уже не оглядываясь и открывая дверь кабинета. — Рыбак с Каспия. Мой подарок Иосифу Виссарионовичу. Пусть подивится.
Поскрёбышев покорно склонил голову.
— Давай, давай! — потянул Каганович застывшего Странникова за собой так, что тот едва не споткнулся. — Некогда прохлаждаться. Сейчас нагрянут опоздавшие, а мы уже тут. Потом не до тебя будет товарищу Сталину.