— Постараемся.
— Вот и поспешай. Только деликатно всё сделать. Никому знать не следует, кто его побеспокоил, — Турин отвернулся, расстегнул рубаху до пояса, по-хозяйски отодвинул ширму и принялся ополаскивать под умывальником усталое лицо, шею, грудь, фыркая и не жалея брызг.
Освежившись и, словно помолодев, он глянул на себя в зеркало, разворошил чуб, скатывающийся на правую бровь, игриво подмигнул себе и тщательно вытерся полотенцем, поданным с поклоном уже примчавшимся назад официантом. Передёрнув плечами, с шумом плюхнулся на диван, в полном удовольствии закинув и ноги в сапогах.
— Всё исполнено, Василий Евлампиевич, — крадучись, приблизился к нему служивый. — Чего кушать изволите-с?
— Попотчуй, Николаш, теперь чем-нибудь на свой вкус. С рыбки начни.
— Графинчик с селёдочкой?
— Это потом, — лениво отмахнулся Турин. — Я полежу, а ты покуда чайку неси покрепче да с лимончиком. Не забыл, я горячий люблю?
— Ну как же! — лихо крутанулся тот волчком.
— А кем «Богема» занята? — когда был принесён чай, как бы между прочим спросил Турин, приподнимаясь на локте и отхлебнув из чашки, не вставая. — Кто там гуляет?..
— Так гостья ж у нас, Василий Евлампиевич, — наклонившись к его уху, доверительно шепнул официант. — Артистка известная. Маргарита Седова-Новоградская. При ней и сам Григорий Иванович Задов. Они и Корнея Аркадьевича туда-с потребовали. Поэтому для прочих посетителей закрыта «Богема» вторые сутки-с.
— Артистка? Вот те на! — Турин едва не облился чаем и сел на диван. — Откуда невидаль? Седова-Новоградская, говоришь? Не слыхал.
— Этого и нам не знать. Только и расселились там. Поёт она чудно.
— Одна?
— С двумя девицами. Пританцовывают ей. Красивы, чертяки!
— Что ж, в гостиницах мест не нашлось, в ресторане её селить?
Служивый виновато пожал плечами:
— Публика-с в тех заведениях не внушает доверия. И потом по протекции Григория Ивановича. Ему или звонили заранее, или знаком он с артисткой был лично, я не осведомлён. А в «Богеме» всегда есть несколько свободных комнат наверху…
— Задов и сюда её привозил?
— Нет. Корней Аркадьевич дал указания в первый же день Льву Наумовичу. Грозил, чтоб было всё по высшему классу, а мне слышать довелось. Она уж и пела. Григорий Иванович, говорят, на коленях её умолял гитару в руки взять-с.
— Значит, в «Богеме» остановилась?.. — задумался Турин, и лёгкая тень пробежала по его лицу. — Одна…
— Все там-с.
— Все, это кто же?
— Лев Наумович по приказу Корнея Аркадьевича всю обслугу отсюда туда переправил и первого повара. Я здесь с Мурзой остался, ну и девка в помощь.