Память! Дикая вспышка боли, и вот я уже оседаю на пол, хватаясь за голову. В голове словно бы открылась потайная дверца, а из нее под давлением поперли воспоминания того, чье место я занял. Все воспоминания, от детских до последнего до моего вселения дня. И сейчас весь огромный массив информации пытался устроиться в моей черепушке. Отсюда и приступ головной боли. Ничего, мозг, он машина посерьезнее любого суперкомпьютера по своим потенциальным возможностям. Переварит. По крайней мере, я сильно на это рассчитываю.
Уж не знаю сколько я так просидел. Думаю, минут двадцать-тридцать. Но в конце концов и голова затихла, и первые 'пакеты' информации о прежнем владельце тела стали всплывать откуда-то из глубины теперь уже моей памяти.
Теперь я знаю ответ на те самые два вопроса. Отныне меня зовут Виктор Станич, двадцати лет от роду. Спасибо вам, неведомые боги и демоны еще и за то, что почти десяток лет возраста сбросили. Жизнь, она штука такая, двадцатилетним телом обладать куда приятнее, чем тридцатилетним. Правда мускулатура не столь развита. Вернее развита, но не по тому стилю, который я для себя во время занятий боевыми искусствами выработал. Ну да ничего, это дело поправимое, причем даже не особо сложное. Энное количество свободного времени, желание и упорство в достижении цели. И все получится, гарантия!
А нахожусь я таки да в США, в мае одна тысяча восемьсот шестидесятого года. Это если в общем. Что же до частностей, то тут тоже все прояснилось. Штат Джорджия, окрестности города Бэйнбриджа, дом семьи Станич. А вокруг собственно дома хлопковая плантация. Не сказать чтобы совсем уж обширная, но вполне себе немаленькая. Семейство моего донора не бедствовало, да и определенным весом в округе пользовалось.
Хотя осталось от этого семейства немного: сам донор, да две его сестры. Те самые трое детей на фотографии. Мать же с отцом, Александр и Полина Станичи, два года тому назад подхватили очень опасный в этот временной период грипп. Осложнение и... нет больше Александра и Полины Станич.
И вот уже два года бывший хозяин тела являлся главой семейства, в меру сил и способностей управляясь с довольно обширным хозяйством: плантацией хлопка, шестью десятками рабов, занятых как на ее обслуживании, так и по дому. К этому еще стоило добавить самую малость ориентированного на обеспечение самих рабов натурального хозяйства. Сам он, равно как и я, не слишком в этом соображал. Зато хватило ума и сообразительности прислушиваться к советам старого и опытного управляющего, работающего на Станичей уже более чем два десятка лет. Этот управляющий, Рамон Круз, действительно знал свое дело. И своего жалованья однозначно стоил. Хотя, надо признать, некоторые соседи косо на него посматривали. Мексиканец же! А в свете сложных отношений с Мексикой подобная реакция была неудивительной.