«Ей досталось всё, а мне ничего…» – осой ужалило воспоминание.
Старые обиды ядом растеклись по жилам, но сейчас нельзя было поддаться соблазну и начать мстить. В первую очередь – дело! Это правило уже принесло Рене миллионы франков, нечего было пренебрегать им теперь. Имя, написанное на обрывке бумаги, подтверждало предательство Трике, как ничто другое. У тулузских имений имелись наследники, а мэтр даже не предупредил. Хотя чему удивляться?! Нотариус был, как всегда, оборотист: сначала тот взял деньги за оформление спорной собственности, чтобы Рене некуда было деваться, а следом содрал бы ещё больше за избавление от претензий настоящих наследников.
– Вот скотина! – вырвалось у Рене.
Впрочем, подлец-нотариус уже получил по заслугам, а законная наследница вскоре отправится вслед за ним.
«В Сену? Или застрелить в подвале и закопать в саду?» – толкало искушение. Думать об этом было очень приятно.
Рука Рене сама потянулась к пистолету. Нет, это не дело! Ведь было же принято решение вытрясти из родни пленницы деньги. В планы Рене не входило отпускать Луизу де Гримон. Но чем чёрт не шутит, может, за неё заплатят? Мошенники – народ суеверный и знают, что, если хоть раз откажешься от денег, ты уже их не увидишь никогда. Взгляд Рене скользнул по листку с именем врага. Второй строчкой был записан адрес особняка на улице Гренель, а под ним – имя женщины, похоже, русской.
«Только русских мне здесь не хватало!» – полыхнуло в душе раздражение, а внутренний голос напомнил, сколько уже было неприятностей от русских и как плохо всё закончилась. Лучше уж пристрелить Луизу де Гримон, да и дело с концом.
Перспектива была заманчивой, но жадность и суеверность пересилили. Пленница умрёт, но только когда станет ясно, что из этой коровы выдоили последнее. Решение ещё потребует характера и выдержки… Голос Рене громом разнёсся в глубине коридора:
– Костоправ!..
Тяжёлые шаги протопали по лестнице, и в дверях появилась огромная, неповоротливая фигура.
– Чего?.. – осведомился Жак.
– Не «чего», а «что угодно», разговорчивый ты мой!
Костоправ молча кивнул огромной лохматой головой, давая знать, что понял. Злоба в душе Рене заполыхала огнём. Ох, видно, опять придётся искать успокоения в старой часовне! А как тут не взбеситься, если приходится иметь дело с такими остолопами? Пришлось до боли прикусить губу, чтобы не сорваться. Это помогло, и голос Рене прозвучал на удивление ровно:
– Иди сейчас к этой женщине и скажи, чтобы она написала письмо домашним. Сумма выкупа – пятьдесят тысяч франков. Письмо принесёшь мне. Да припугни её хорошенько! Смотри, чтобы через четверть часа записка была у меня.