– Возможно, что это случайность, а камер-фрейлину он пригласил, чтобы никто не подумал, что его потянуло к женщине, ведь Сикорская – дурнушка, – засмеялась Струдза.
– А почему он не может танцевать с красивыми? – удивилась Ольга.
Старшие фрейлины переглянулись и закатились от смеха. Княжна тут же догадалась о причине их веселья и вспыхнула.
– Не обижайтесь, дорогая, – вытирая слёзы, повинилась Роксана, – но весь Петербург знает, что друзья обер-прокурора Священного синода не любят женщин, а предпочитают исключительно мужское общество. Государь наш на этот счет очень либерален: сам ценит дам, но и тех мужчин, кто не совпадает с ним во вкусах, не притесняет. Половина высших сановников любят друг друга.
В разговор вмешалась Орлова и тактично сменила тему, дав Ольге возможность успокоиться. Но это оказалось не так-то просто, княжну потянуло домой. Она вдруг осознала, что её услуги пока императрице не требуются. Так почему же не вернуться на Миллионную? Ольге очень хотелось вымыться – казалось, что её руки до сих пор горят от прикосновений к проклятому воску. Разыскав обергофмейстерину и сославшись на головную боль, княжна отпросилась. Волконская отпустила её и даже вызвала к крыльцу дежурный экипаж.
В тёплой ванне Ольге стало легче, а следом улучшилось и её настроение. Приятная истома окутала тело, все мысли куда-то исчезли, в душе разлился покой. Но вдруг резкая боль располосовала Ольгин живот, потом ещё и ещё раз. Княжна вцепилась в края ванны. Она боялась упасть в обморок и утонуть, но страшнее было другое – Ольга теперь точно знала, что рано обрадовалась. Уже поверженная, Сикорская отомстила ей из той ямы, куда только что рухнула. Правда была на стороне камер-фрейлины: Ольга оказалась неспособной зачать ребёнка.
Когда экипаж княжны Черкасской свернул на Миллионную улицу, на Невский проспект со стороны Охты выехала ямская пролётка. Закутавшись во вдовий салоп, в ней восседала Сикорская. Наталья ехала в дом князя Ресовского, гадая, знает ли тот об её изгнании. Хотя, по большому счёту, разницы не было. Если не знает сейчас, то узнает завтра…
Пролётка остановилась у крыльца сероватого трехэтажного дома с белыми мраморными пилястрами по фасаду. Сикорская расплатилась с ямщиком и постучала в дверь. Худой лакей в зелёной ливрее открыл ей и осведомился, что даме угодно.
– Я приехала к его светлости, – сообщила Сикорская. Она успела заметить презрительный взгляд, брошенный слугой на вдовий салоп, и её тон сделался высокомерно-жёстким: – Доложи барину, что прибыла госпожа Сикорская. Да пошевеливайся!