– Откуда вы узнали о существовании второго входа? – уточнил Кочубей.
– К Клариссе многие дамы ездили. Чтобы они друг друга не видели, она одних с крыльца впускала, а других через тайный ход отправляла. Мы с Минкиной через него дважды уходили.
– Понятно! Продолжайте…
Сикорская вытерла проступивший на лбу пот и заторопилась:
– Да нечего особо рассказывать… Фёдор заехал за мной во дворец и привёз сюда, я открыла ему проход в дом. Минкина сказала, чтобы я в карете сидела, но я осталась во дворе. Когда Фёдор вышел из дома и сказал, что всё сделал, я пробралась в гостиную и подкинула в столик вещицы императрицы и кольцо Струдзы. Я уже давно брала разные безделушки из кладовой и боялась, что пропажу вот-вот обнаружат. Мне нужно было отвести от себя подозрения. Потом Фёдор отвёз меня во дворец. Вот и всё.
Граф скептически хмыкнул:
– Всё, да не всё! Вы ведь ещё раз вернулись на место преступления, чтобы подбросить в ящик портрет императора, украденный из комнаты княжны Туркестановой. Кстати, именно эта ошибка и навела на вас подозрения. Вы просто перестарались.
– Знаете старую поговорку, что не ошибается тот, кто ничего не делает? – огрызнулась Сикорская и спросила: – Я могу идти?
– Пока нет. Сейчас ваши показания запишут, вы оставите на них свою подпись и тогда уже пойдёте.
В глазах бывшей камер-фрейлины мелькнуло подозрение, и она напомнила:
– Вы мне обещали!
– Я и не отказываюсь от данного слова, – отозвался Кочубей. – Но показания должны быть оформлены, мы с вами не на прогулке, а в полиции.
Капитан Сысоев усадил за стол помощника пристава, дал тому стопку листов и пододвинул чернильницу с пером. Корнеев собрался записывать показания, но вмешалась Орлова.
– Вы воспользовались приворотом лишь дважды? – спросила Агата Андреевна.
– Вы и это знаете? – удивилась Сикорская, но потом равнодушно подтвердила: – Да, первый раз – с Курским, а потом – с князем Ресовским.
– Что ж, Виктор Павлович, у меня больше нет вопросов, – сообщила Орлова.
– Ну, а у меня есть. Последний. Как вы узнали про тайник в шкафу старухиной спальни?
– Я, когда пришла, чтобы подкинуть в стол портрет императора, то увидела, как там похозяйничали мамзели. Они, когда Клариссино добро забирали, не сочли нужным доску на место поставить, ну а я всё в порядок привела и потом сама тайником пользовалась.
Сикорская ещё сильнее обхватила живот руками и попросила:
– Давайте уж поскорее заканчивать, а то худо мне.
– Ну что, капитан, – обратился граф к Сысоеву. – Какие ваши действия?
– Запишем показания и отпустим даму, а серебро и раненого дворового вернём князю Ресовскому, – сказал частный пристав.