– Давайте забудем об этом недоразумении, – предложил Сергей, – расскажите мне о вашей службе. Тяжело быть фрейлиной императрицы?
– Я камер-фрейлина, моя обязанность – наблюдать за другими, – хвастливо сказала Сикорская, и князь пожалел, что вообще начал этот разговор. – Я строго спрашиваю с фрейлин за нерадивость.
Сергей представил, как эта грубая деревенская тётка отчитывает его Холли, и ему захотелось сразу же придушить камер-фрейлину.
– Надеюсь, что светлейшая княжна Черкасская и графиня Белозёрова, которая к тому же приходится мне племянницей, не попадают под вашу тяжёлую руку? – жёстко спросил он и так посмотрел на Сикорскую, что та поёжилась. – Обе эти девушки мне дороги, и я не хотел бы узнать, что их кто-то расстроил.
– Вы мне угрожаете?
– Вы меня не так поняли. Вы просто ещё не знаете местных обычаев. Девушки из знатных родов служат фрейлинами лишь до замужества, и их семьи – все как одна очень влиятельные – хотят, чтобы дочери в будущем вспоминали проведённое при дворе время с удовольствием. Никто не обрадуется, если княжнам и графиням станет читать нотации нетитулованная дама. Черкасские и Белозёровы – не исключение.
Это уже было прямым оскорблением. Сикорская побледнела и злобно глянула на князя оловянными, как стёртые пуговицы, глазами. Дело становилось совсем поганым. К счастью, царская чета поднялась со своих мест и стала прощаться с хозяевами.
– Государыня уезжает. Вам не нужно присоединяться к ней? – спросил Сергей.
– Да, мне пора, – с облегчением сообщила Сикорская. – Проводите меня.
Она ухватила Курского за локоть и пошла вместе с ним к тому месту, где уже стояли другие фрейлины. Вскоре все они ушли вслед за императрицей.
Больше Сергей не танцевал, а наблюдал за своей красавицей Ольгой. Постепенно его настроение улучшилось, и он забыл глупую стычку. Почему же теперь мысли всё время возвращались к этому неприятному разговору, а суровое лицо камер-фрейлины Сикорской постоянно всплывало в памяти?
«Надо извиниться и сделать подарок», – вдруг понял Курский.
Наконец-то решение было найдено, а душевное равновесие принесло покой. Князь поставил бокал с бренди на столик и, откинувшись на спинку кресла, закрыл глаза. Сошедший на него сон оказался прекрасным: Сергей шёл рядом с Ольгой по саду дядиного имения. Они были так счастливы! Хохоча и помогая друг другу, они пролезли сквозь разросшийся куст сирени и оказались на лужайке, окружённой со всех сторон живой изгородью. Там, похотливо улыбаясь, стояла камер-фрейлина Сикорская. Она шагнула им навстречу, и Ольга пошла вперёд, а Сергею показалось, что его как будто связали по рукам и ногам. Раскалённый канат впивался в кожу. Это было невыносимо! Ольга шла навстречу этой мерзкой женщине, а он не мог остановить свою любимую, вместо слов из горла вырывался дребезжащий смех. Сикорская вытянула руки, как будто обнимала Ольгу, и из её пальцев выскользнули змеи, они переползали на плечи и грудь девушки, прятались в складках её платья. Ольга кричала – звала Сергея. Крики перешли в рыдания, а он не мог ничего сделать – спелёнатый по рукам и ногам, лишённый движения и языка и, самое главное, воли, Курский мерзко смеялся.