А ведь беспокойство Нельсона по поводу судьбы архипелага имело самые определенные основания, потому что для британских верхов судьба острова еще не определилась, в то время как военная помощь России еще могла понадобиться. Действительно, статс-секретарь по иностранным делам королевства В. Гренвилл заявил российскому послу в Лондоне о том, что «если Павел пожелает получить Мальту, то Англия с искренним удовольствием на это согласится». О том же Гранвилл предупреждал в самом начале 1799 года британского посла в Петербурге Ч. Уитворта: «Король отрекается за себя от всякой мысли или желания удержать за собой Мальту, как британское владение» (Махов, Созаев. С. 245). Совсем не случайно Уитворт информировал Безбородко, ведавшего российскими иностранными делами, о согласии на занятие Мальты вооруженными силами Англии, России и Неаполя. Не стоит удивляться, что такой оборот событий совсем не устраивал Нельсона, возможно, с подачи пресловутой леди Гамильтон. Оговорюсь, что последнее является авторским домыслом. При этом сам адмирал оказался, несомненно, в сложной ситуации. Его чрезмерная активность могла привести к появлению российских сил на Мальте, а с другой стороны, он понимал, что после Корфу не считаться с присутствием Ушакова было невозможно. Тем не менее за адмиралов принимали решение более высокие инстанции, да и ситуация на самой Мальте совсем не находилась у них под контролем, несмотря на складывающиеся благоприятные обстоятельства.
Поведение французов на Мальте быстро вызвало восстание местного населения менее чем спустя три месяца после того, как Бонапарт (именно он определял события, а не командующий его эскадрой адмирал Брюэс) и его воинство скрылись за горизонтом по направлению к Александрии. 4 сентября 1798 года Собрание Мальты отправило гонцов к королю Обеих Сицилий Фердинанду, умоляя о помощи, тем более что слухи об Абукирском побоище уже дошла до Мальты, что подтвердили моряки со спасшихся линейного корабля «Гильом Телль», фрегатов «Жустис» и «Даян» под трехцветным флагом, надеявшиеся отстояться от англичан на Мальте под защитой орудий Вобуа, с его 2700 французов, запертыми в цитадели Валетты совсем не в комфортных условиях.
Нельсон посчитал необходимым провести блокаду Мальты, но, как предписывала стратегия периферийных действий, ограничил свое участие самым скромным образом. После Абукира он отправил к ней лишь небольшую эскадру португальских кораблей под командой адмирала маркиза де Низа, а 23 сентября того же года в Гранд-Харбор ненадолго заглянули корабли Джеймса Самареца, сопровождавшие захваченные призы из Абукира. Самарец повторно направил в Валлетту парламентера к генералу Вобуа с требованием сдать крепость, получив повторно отрицательный ответ. В сложившейся ситуации англичане ограничились снабжением мальтийцев ручным оружием и боеприпасами к ним и проследовали дальше на запад. С прибытием эскадры самого Нельсона на пути в Неаполь спустя месяц ситуация повторилась: мальтийцы получили еще оружия и боеприпасов, Вобуа вручили очередной ультиматум, на который француз повторил прежний ответ, после которого Нельсон продолжил плавание в Неаполь, прямо в объятия той, о которой втихомолку судачила вся Европа. Читатель, смотревший старую кинокартину военных лет под названием «Леди Гамильтон», знаком с ее содержанием, и поэтому нет надобности повторяться. Автор, не будучи киноведом, не рисует высказываться или морализировать на указанную тему, тем более, что всем ясно, что Нельсон умел одерживать исторические победы под всеми широтами, и не только в морских просторах. С другой стороны, про этого самого известного английского адмирала, имя которого вошло во все учебники военно-морского дела, никак не скажешь – ничего личного… Видный немецкий военно-морской историк А. Штенцель по этому поводу сделал следующее примечание по поводу деятельности Нельсона на Средиземном море, «где слава его так пострадала вследствие его отношений к леди Гамильтон: он настолько подпал под ее влияние, что даже пренебрегал своими обязанностями по отношению к начальникам и отечеству. Это последнее обстоятельство нанесло его репутации больший ущерб, чем какие-нибудь действительные нравственные недостатки» (Штенцель. С. 293). Что ж, подобное случается не только среди британских флотоводцев…