В благодарность за Вашу храбрость Вам будет устроен военный трибунал. Германское верховное командование армии, которая держит Вас в окружении, предлагает Вам сдаться.
Жизнь всех командиров и красноармейцев будет гарантирована.
Германский солдат не убивает пленных. Это ложь.
Раненые и больные получат немедленную помощь.
До 18-ти часов 3-го апреля 1942 года мы будем ждать Ваших посредников для переговоров.
Они должны идти по дороге от Горбы к Красной Татарке или к Лосьмино. Идти только днём, махая белым флагом».
Чтение текста ультиматума было закончено. В штабной избе повисла тягостная тишина.
– Ну, что скажете, товарищи? – спросил командарм офицеров.
Все продолжали молчать. Каждый из них давно уже понимал, что дни группировки сочтены. Все ждали приказа на выход. Глядя на карты, видели, как стремительно сокращается территория, занимаемая войсками их армии и соседних группировок. И, конечно же, предполагали, что рано или поздно наступит тот день, когда противник предложит им сложить оружие. И внутренне каждый из них был готов к этой минуте. Но когда она наступила, когда прозвучали слова из письма, сброшенного с немецкого самолёта, и когда это письмо, написанное противником, стало такой же реальностью, как скудная сутодача продуктового пайка, как сотни тифозных больных, как невозможность устоять против танковых атак с одними только гранатами и бутылками с горючей смесью, – вот тут и наступила та минута, когда и мужество самых стойких могло быть поколеблено.
Взгляд командарма стал тяжёлым. Он остановился на командующем артиллерией генерал-майоре Офросимове.
– Ну, Пётр Николаевич, что скажет артиллерия?
– Артиллерия-то скажет. И цели разведка уже определила. Только вот снарядов маловато. Вы же знаете…
– Знаю. И если цели определены, то ни одного снаряда не должно пропасть в поле. Это и будем считать ответом на ультиматум. А больше нам, товарищи, сказать противнику нечего.
Тотчас же в штаб фронта ушла шифровка:
«1. Германское командование сбросило к нам письмо на моё имя предложением о капитуляции войск со сроком переговоров 3.04.42 г.
2. Прошу покрепче продолбить район с врагом: Лосьмино, Кр. Татарки, Стар. Греково, Кошелево, Ломовка, Ежевицы, Бесово, Мелихово».
Жуков, получив телефонограмму Ефремова, тут же связался с командующим авиацией фронта генералом Худяковым.
– Вот что, – сказал он коротко, – направляю тебе шифровку Ефремова. Всю авиацию бросить на указанные пункты. Всю! До последнего самолёта! На Болдино не работать. Всё.
После массированных авианалётов фронтовой авиации немцы приводили себя в порядок несколько дней. Это дало некоторую передышку запертым в «котле». Но избавления не принесло.