– Да, господин Ивар, русская армия – это не германский Ordnung. И русский солдат – не часть этого до тонкостей продуманного и организованного порядка. Русская армия и создавалась как некая общность людей. Со своей особой иерархией. И эта иерархия в каких-то, пусть отдалённых, чертах, но всё же напоминает семью. В прежние времена мужская часть дворянского сословия с малых лет была приписана к полкам. Каждый барчонок, живущий в какой-нибудь Сосновке или Ивановке, числился кто в Белозёрском гренадерском, кто в гусарском Павлоградском полку. Затем, по совершеннолетии, молодой человек туда, в свой полк, и поступал. На самый низший офицерский чин. В самые окопы, в самую вонь и хлябь. С годами делал карьеру, соответствующую его индивидуальным способностям, образованию, выучке и личной храбрости, подтвердить которые можно было только в настоящем деле. В тех самых окопах. В поле, в седле. Солдаты служили долго. Срок рекрутской службы – двадцать пять лет. По сути дела вся жизнь человека проходила в казарме, под ружьём. И вот представьте себе: молодой мужик из крестьянской среды попадает из привычного ему мира семьи, вольной деревенской жизни в суровый мир казармы. Из мира полей и лугов в ограниченное пространство, до мелочей регламентированное уставом, правилами внутреннего распорядка, окриками фельдфебелей. И вот тут-то происходит то, что и не даёт вам покоя, господин Ивар. Постепенно, подспудно, казарма, где проводит в службе свою жизнь русский солдат, наполняется духом семейных отношений. Где командир – отец родной, батя. А черты заботливой матери проступают в служебных делах каптенармуса или старшины. Где для каждого новобранца находится дядька, наставник, как прежде говаривали, – в отца место. Потому что лучше дядьки никто не покажет, как удержать ружьё во время прохождения «на караул» и когда подниматься в атаку, чтобы не быть сбитым с ног основной лавиной огня противника. Семью трудно разрушить. Семья в любом государстве разрушается как последний оплот.
– Любопытные размышления… Теперь я кое-что понимаю. У вашего поручика по фамилии Лермонтов есть такие слова: «Слуга – царю, отец – солдатам…» Это о пехотном полковнике. Я запомнил. Но ваши уставы, надо заметить, создавались по прусскому образцу.
– Да, по прусскому. Не спорю. Образец-то был неплох. Образец – это схема. Мёртвая рациональная конструкция. А вот жизнь в эту схему вдохнули живые люди, любящие свою Родину, – русский солдат и русский офицер.
– И теперь мы гоним эту армию на всех фронтах. Миллионы пленных. Миллионы убитых.