– Что ж ты делаешь, паскуда, – послышалось за спиной, где лежал раненый лейтенант-танкист.
Гордон не успел оглянуться. И не увидел глаз танкиста, того выражения, которое он уже знал – немецкий лётчик спас его даже от этого. Машину подбросило и разорвало в воздухе на части. Вместе со всеми, кто в ней находился. Кроме Гордона. Его выбросило взрывной волной за дорожный отвал и засыпало снегом, поднятым взрывом второй авиабомбы. А вечером его, совершенно случайно отыскала конная немецкая разведка, переходя в этом месте большак. Немцы обыскали его. Он застонал и немного погодя сел. Осмотрелся, увидел разведчиков в белых камуфляжах и долго пытался понять, где он и кто эти люди в белых одеждах. На всякий случай приложил к виску ладонь и что-то невнятное сказал человеку в камуфляже, который стоял ближе других. Немцы засмеялись. Командир группы поморщился и приказал поднять пленного. Его подхватили под руки. На ногах он стоял неуверенно. И тогда Гордона снова подхватили под руки и усадили на коня рядом с убитым разведчиком, тело которого лежало поперёк седла и уже закоченело. И поехали по полю, держа вдоль леса на северо-запад.
Утром его допросили. А перед допросом он нащупал в кармане гимнастёрки красноармейскую книжку и треугольник письма. Открыл красные корочки и прочитал: красноармеец Галустян Ашот Багдасарович, рядовой такой-то роты… Но самое главное – с фотографии, из-за фиолетовой дуги жирной печати, к счастью, ещё сильнее расплывшейся от промокшей в снегу одежды, на него смотрели знакомые глаза. Он всмотрелся в них: так и есть, это были глаза никакого не Галустяна, который умер в автофургоне по дороге от Наро-Фоминска в госпиталь, а его собственные – Гордона. И глаза, и нос, и даже подбородок на фотографии были его. Развернул треугольник письма: «Здравствуй, дорогая Ануш!..» Вот только непонятно, это полное имя или сокращённая, ласкательная форма от, к примеру, Анны…
– Фамилия, имя, отчество, – спросил его немец, заполняя какой-то бланк жёлтого цвета.
– Галустян Ашот Багдасарович, – ответил Гордон, мгновенно забыв своё настоящее имя и всё, что с этим именем у него было связано в прошлом.
Он сразу понял, что для него, Ашота Галустяна, военнопленного, бывшего бойца санитарной роты 113-й стрелковой дивизии, началась новая жизнь. Судьба вновь бросила ему соломинку. Или испытание новым искушением. Что бы ни было, но – жить! Вот что единственно важно сейчас.
– Воинское звание? – спросил немец.
– Рядовой красноармеец.
– Национальность?
– Армянин.
Но немец не спешил заполнять очередную графу в своём жёлтом бланке. Он внимательно посмотрел на «Галустяна», потом отложил в сторону ручку, встал, обошёл его кругом. Как показалось «Галустяну», принюхался. В это мгновение пленный вновь почувствовал себя Гордоном, и сердце его вздрогнуло. Но всё обошлось. Немец сел за стол и продолжил заполнение бланка, спокойно и обстоятельно. Первая угроза миновала. А может, уже и вторая.