Я размышлял о том, как жить дальше. «Не спрашивай, как жить, — живи, и все».
И еще я думал о причинах своей болезни. Лучшие врачи Гора осматривали меня. Но мало что могли сказать. Впрочем, мне удалось выяснить, что мой мозг в полном порядке, как и позвоночник. Медицинские мужи пребывали в недоумении. Раны были действительно жестокими, я должен время от времени испытывать боль, но паралич… Они не видели никаких причин для этого.
Однажды в мою дверь по собственному почину постучался какой-то врач.
— Впустите его, — приказал я.
— Это ренегат из Тарии, человек без рода и племени, — сказал Турнок.
— Впустите его, — повторил я.
— Это Искандер, — прошептал Турнок.
Мне было хорошо известно имя Искандера из Тарии. Я улыбнулся. Он не забыл город, из которого его изгнали, сохранив в своем имени. Прошло много лет с тех пор, как он в последний раз видел гордые стены своего родного города. Однажды, за стенами Тарии, Искандер вылечил молодого воина тачака, по имени Камчак. За помощь, оказанную врагу, его изгнали из города. Как и многие другие, он пришел в Порт-Кар. Здесь его дела пошли в гору, он стал личным врачом Саллиуса Максимуса, который в свое время был одним из пяти убаров, управлявших Порт-Каром, еще до того, как власть перешла к Совету Капитанов. Саллиус Максимус слыл знатоком поэзии и ядов. Когда Саллиус сбежал из города, Искандер остался. Он даже был вместе с флотом Порт-Кара двадцать пятого се'кара. Саллиус Максимус после этих событий попросил убежище в Тиросе, которое и было ему даровано.
— Привет тебе, Искандер, — сказал я.
— Привет и тебе, Боск из Порт-Кара, — ответил он.
Искандер из Тарии подтвердил слова других врачей, но, к моему удивлению, сложив инструменты в сумку, заявил:
— Раны были получены от клинков, сделанных в Тиросе.
— Да, — ответил я, — так оно и есть.
— Я полагаю, в ранах осталось слабое заражение, — заявил он.
— Ты в этом уверен? — спросил я.
— Я не смог обнаружить его, — ответил Искандер, — но никакого другого объяснения, на мой взгляд, тут быть не может.
— Заражение?
— Отравленный клинок, — пояснил он. Я ничего не сказал.
— Саллиус Максимус живет в Тиросе, — добавил он.
— Я не думаю, что Сарус из Тироса стал бы пользоваться отравленным клинком, — заметил я.
Подобные вещи, как и отравленные стрелы, не только противоречили кодексу воина, но и вообще считались недостойными мужчины. Яд — оружие женщин.
Искандер пожал плечами.
— Саллиус Максимус, — сказал Искандер, — изобрел такой яд. Он использовал его в малых дозах на взятых в плен врагах, в результате те оказывались парализованными от шеи до самых пяток. Максимус сажал их по правую руку в качестве почетных гостей, так продолжалось больше недели, а когда ему это надоедало, он их убивал.