Можем ли мы измениться? Можем ли освободиться от гнета ролей, к которым приросли душой, высвободить свое сердце, чтобы оно могло по-настоящему понимать, ощущать другого человека? Можем ли научиться дарить себя, не ожидая ничего в ответ, и принимать любовь других с благодарностью, но без собственничества? И что может разбудить в нашем сердце желание быть свободным, любить? – Не это ли важнейшие вопросы? Ведь от способности понимать других зависит наше счастье в семье и жизни вообще. Когда человек любит, он излучает свет и тепло, которыми согревает других… И есть ли бо́льшая боль, чем ощущение собственной неспособности делать людей счастливыми?
У каждого своя дорога к себе, у каждого свой миг пробуждения…
Это история одной семьи. Она началась с пророческого сна. После рождения дочери снится женщине святой старец в белом, пасущий овец. Подходит он к ней и говорит: «Что, уже родила? – Так знай: этот ребенок принесет тебе счастье.» Долгие годы этот сон оставался непонятным – у девочки был ДЦП…
Женщина пришла на консультацию, когда ребенку было уже восемь лет. Обратилась в отчаянии: «Я ужасная мама, я все время злюсь на нее, на мужа, мне кажется, они меня еле терпят». Расспрашиваю об отношениях с дочерью, и оказывается, что больше всего маму злят реакции дочери, которые на самом деле совершенно нормальны и естественны. Ее раздражает и обижает, что дочь хочет иметь какие-то свои секреты; не желает, чтобы мама по три (!) часа в день занималась с ней массажем, упражнениями, предпочитая побольше погулять или поиграть; не хочет, чтобы во время прогулки во дворе (девочка может самостоятельно ходить) мама каждые пять минут выглядывала в окно и проверяла, как у нее дела. «Я – мама, – говорит о себе с гордостью женщина. – Я вся в детях (у нее есть еще и старший сын), я живу только для них, я без них даже в гости не могу пойти, так как все время буду думать только о них».
Возможно, этой женщине очень не хватает тепла и любви, и она стремится получить их от детей? И не потому ли она так сильно боится, что дети ее отвергнут, как когда-то ее саму отвергли другие?
Расспрашиваю ее о детстве – и здесь прорываются слезы: «Росла в многодетной семье, мама никогда не уделяла мне внимания, ей было безразлично, что со мной делается, я никогда не могла с ней поделиться своими чувствами; когда меня в 18 лет изнасиловали и я сказала ей, она только кричала. Отец пил. Я никогда не получала любви».
И лишь постепенно, когда женщина смогла высказать всю свою боль, свою злость и научиться любить и понимать себя, ее сердце начало исцеляться, а в душу стал приходить покой. На одной из последних встреч она рассказывала о том, как была с дочкой на ипподроме: «Я смотрела, как она скачет на коне: ее волосы развевал ветер, она была такая гордая, улыбалась мне. И я поняла, какое это счастье, что она у меня есть».