Поднялась, босая подсела к зеркалу и, пока горничная девица ее причесывала и одевала, ночной разговор с князем Борисом вспоминала…
А тверской князь у волжского причала задержался с боярином Чередой. Ладьи осматривали. Со спущенными парусами они слегка покачивались на мелкой волне. Вот редкая рябь пробежала и исчезла.
У причала застыл корабль заезжих гостей с Востока.
Редкий торговый человек Тверь ноне навещает, – промолвил Черед.
А откуда им взяться? – ответил Борис. – Кто из них отважится на нижегородский торг прорваться, а оттуда в Тверь? Улу-Магомет торговый путь перекрыл. Мы с ним никак не совладаем. И флот свой насылали, да все попусту. Пока Тверь с Москвой не соединится, да орду из Казани не выбьем, не быть торговому пути на Волге.
Черед согласно кивнул:
– Не в феодальной усобице сила Руси, а в единстве. Только когда мы все это уясним.
– Время подходит.
У причала Борис задержался.
– Тут бревна вели заменить, боярин Дмитрий. Вишь, как их покосило. Да ко всему пологий спуск кладут, телегам мене излома будет, да и колесам бережливей.
После пополудни сошлись бояре на Думу. Один вопрос всех беспокоил. С ним Борис и в западные края Тверского княжества ездил, и в Торжок заезжал. Как рубежи западные крепить от литвы, от ляхов. Озоруют они, и вреда от них не меньше чем от ордынцев.
Шумели бояре:
– Литва разбоем промышляет!
– Рубежи крепить!
– Казна от пожара пуста, – засомневались бояре, – как их укрепишь?
Боярин Кныш, примостившийся в дальнем углу гридницы, посохом о пол застучал:
– Веры ни ляхам, ни литве да давать. Ино они на словах одни, а на деле ножи на нас точат.
– И то так, – согласились с Кнышом бояре.
Молчавший до того князь Холмский сказал со вздохом:
– Что казна пуста, истина, однако заставы усилить жизнь велит.
Затихли бояре, как тут воеводе Холмскому перечить, коли он на тех рубежах не раз бывал с дружиной.
Борис слушал, никого не перебивая, настороженно. Только и видно, как впились пальцы в подлокотник. Ему ведомо с первых дней княжения, что все успехи Литвы и до Витовта, и в его великое княжение основаны на наличии могучей и быстрой конницы. На этом строились и строятся победы Литвы и Речи Посполитой. Потому тверской князь и посадил свой Большой полк воеводы Холмского на коней, а от бояр требовал, чтобы выходили на рать на «борзых конях» с детьми боярскими. А от пешцев, ополчения, требовал, чтобы они имели длинные крючья, стаскивать противника с седел.
Тверской князь повел очами по гриднице, сказал хрипло:
– Правда ваша, бояре. И что воровством живет Литва и ляхи разбои чинят. Веры мы им не давали, но договоры подписывали. Ан все попусту. И что казна наша дырявая после пожара да походов на Казань… Но вот со сказанным князем Михайлом согласен. Будем крепить рубеж наш западный. Караулами усилим…